Dragon Age: Реквием

Биографии

Боевая система

Ходы

- Нет, Анри, она не демон, - сейчас, он это знает наверняка. Пока он уверен, пока справляется. - Завесы нет, - магистр касается своих губ. Чужие слова, чужие мысли. - Тень здесь. В реальности. Границ не существует.

Маг отталкивается от камня и продолжает свой путь, лишь к известной ему цели.

- Так вот оно что... - Амина наконец осознала, в чем дело. - Значит поэтому я вспоминаю Мор...

Она обернулась, потому что ей на мгновение послышался звон мечей и крики, может, это вечно бьются два дома, а может стражи с порождениями тьмы.

- Нам здесь не нравится. - сказал Корин. Если бы кто-либо из его спутников посмотрел бы на него в этот момент, он мог бы уловить неправильность вида вора.... Как будто он в четыре раза реалистичней..... Или занимает один и тот же объем четыре раза.... Внезапно амулет алхимика завибрировал и (23) вид носителя стал чуть менее... Неправильным. Но не на много.

Ноги сами ведут его всё дальше и дальше, вдоль стены и, вдруг, он резко останавливается. Призрачный шёпот в голове. Навязчивый. Который с каждой секундой превращается в уверенную речь. Он не знает слышат ли спутники, но слова отчётливо звучат в тёмном коридоре, уводя всё дальше.

"Люциус... иди ко мне. Иди..."

Кровь вскипает в венах. Огонь дракона в каждой отдельной клетке. Он чувствует, он знает. Шаги всё быстрее, он почти бежит и замирает перед небольшой пещерой в каменной стене скалы.

"Иди... иди..."

Он несмело ступает и видит в пробивающихся сквозь трещины лучах света древние надгробия.

Полуразрушенные, рассыпающиеся в пыль. Кладбище...

Сердце замирает в груди, а настойчивый голос продолжает звать: "Люциус, иди..."

Нет. Это место ему однозначно не нравилось. Здесь так и веяло опасностью. Пусть у него и не было такого обостренного чувства, как у магов, но чутье воина его никогда не подводило. Айнур зябко поежился и по-плотнее завернулся в простыню.

- Эх! Было бы у меня оружие... - пробормотал он.

Андре бредет следом, оглядываясь на женщину. Он верит словам магистра, но не верит ей. Она уже бросалась на Криспа с мечом - и этого он никогда ей не простит.

Идти тяжело, словно он шагает сквозь толщу воды. Его словно бы разбирают на кусочки, чтобы сложить, как живую головомку

По взглядам стихийщика предельно ясно, что именно он думает.

Амина усмехнулась, вот уж чье мнение ее интересовало в последнюю очередь, так это сменившего ее на посту фаворита, наглеца. Орлесианка не смогла удержаться и быстрым шагом обогнала его, слегка задев плечом и... догнав Люциуса, замерла.

Древнее кладбище, стертые временем надписи на надгробиях и Крисп, которому явно хуже. Теперь она не решается подходить к нему, потому что Андреас, как верный пес, старательно облаивает ее всякий раз, завидев поблизости от магистра. Пускай. Если это его успокаивает, она не станет мешать...

Лишь только бросит обеспокоенный взгляд и тут же отведет его в сторону. Не ее дело..

Х на час

Шепоток. Едва слышный. Но он есть.

Сходишь с ума? Уже?

Да нет... Нет... Это просто проклятая земля будоражит то, что должно быть забыто.

На плечо легла легкая рука... Вздрогнув, эльфийка резко обернулась. Пусто... Да и вряд ли она бы почувствовала такое легкое касание сквозь броню. Но оно было...

Где-то вдалеке заходится плачем ребенок. Мара. Дымка. Мираж. Здесь не может быть ребенка.

Особенно того, чей голос можно узнать из тысячи.

В его голос вплетается еще один. Как у новорожденного. Или... мысли сами соскальзывают на зыбкий, опасный путь.

Или нерожденного.

Могут ли нерожденные плакать? Раз плачет, значит может...

Дура-память...

Было? Не было? Невозможно понять... В этом месте, где противоестественно сливаются реальность и ее жуткая изнанка, прошлое нагоняет настоящее и бьет. Без промаха.

Эспер тряхнула головой, на мгновение сбрасывая пелену кошмара, прорывающегося в их мир.

Было? Не было?

Нет. Нерожденные не могут плакать.

И словно в насмешку взахлеб рыдает малыш вдалеке.

Шлюха-память...

- Кладбище надежд, - подумал Андре, не замечая, что говорит вслух - такой тоской и безнадежностью веет от полурассыпавшихся надгробий.

Сказать, что этот край Рэму не нравился - не сказать ничего. Такое мрачное и зловещее место он видел впервые, и по сравнению с ним даже северные земли Андерфелса и окрестности Ока Талло теперь казались райским уголком.

- Очаровательно местечко... - невольно выговорил он, разглядывая полуразрушенную крепость, окутанную призрачным зеленоватым свечением, словно это была не тевинтерская тюрьма, а врата в потусторонний мир. Надежда утверждал, что здесь реальность настолько тесно переплелась с Тенью, что уже невозможно определить, где кончается одно и начинается другое. На предупреждения духа и его призывы немедленно убираться отсюда Страж не обращал никакого внимания. Страха он не испытывал, но надо признать, всё же было немного не по себе, даже жутковато. Ему казалось, будто тысячи пар глаз отовсюду наблюдают за ними, и буквально физически ощущал таящуюся здесь угрозу. Воздух наполняло эхо каких-то странных звуков и возгласов:

Давно он не чувствовал себя так неуютно, даже на подступах к логову магистра Ио. Однако отступать не собирался, не за этим он сюда приехал.

Сидеть и ждать, пока они найдут способ проникнуть в крепость, Рэм не желал, и потому решил немного пройтись. Вдали перемигивались тусклые огни, но он не собирался на них идти, помня истории о болотных огнях, губящих неосторожных путников.

- Рэм, проснись... - донеслось до него приглушённо. Голос был знаком, и вскоре его обладательница, черноволосая эльфийка, словно из тумана возникла перед ним. Сначала он подумал, что это Эспер, но одежда, посох за спиной, и её ожерелье, то самое, которое он когда-то ей подарил, не оставляли сомнения в личности девушки, на которую как две капли воды походила антиванка.

- Элина? - он застыл на месте, пытаясь отогнать видение. Это не может быть она... - Но... Ты же погибла! На моих глазах!

- Рэм, ты видел дурной сон. Забудь о нём. Я здесь, перед тобой, жива и невредима, - она обняла его. Всё было так реально... он чувствовал её в своих объятиях, вдыхал аромат её волос, как тогда, много лет назад... Последовал поцелуй. Долгий и пьянящий. Рэм знал, что это всего лишь иллюзия... Но она возвратила его в ту, прошлую жизнь. Жизнь, которую он давно потерял...

Крин почувствовал внезапно, что тут кто-то есть.... Кроме тех, кого он ожидал увидеть.

"- Наставник?

- Какого...

- Учитывая, что это место близко....

- Опять глюки из-за магии?" - подумал Корин, выйдя из невидимости. После этого он очень резко обернулся и.... Ему показалось, наверное показалось, что вдалеке слышен до боли знакомый смех.

"Иди..."

И он послушно идёт дальше. Голоса спутников звучат так глухо, что он перестаёт их слышать. Тень властвует здесь и другие мысли будоражат пределы.

"Иди..."

Он шагает дальше, не сомневаясь в себе, своих силах и зовущем. Его ждут. Давно. Очень давно. И кровь с болью вспыхивает в жилах, заставляя идти вперёд. Кладбище магов, преступивших законы Империи.

Камень крошится под ногами, шаги глухо отдаются под сводами потолка. А в самом дальнем углу вход во мрак. Старая крипта с саркофагом. Он смело входит внутрь и останавливается перед каменным ложем с массивной крышкой,

на которой во тьме горит печать Думата.

А рядом на стене в призрачном свете до боли знакомая мозаика, которую он видел с детства. Шестеро.

О них знает любой тевинтерец. Будь то легенды очерняющие Их или возвеличивающие.

Первые, коснувшиеся Чёрного Престола. Первые, заразившие мир скверной. Но почему их изображения здесь?

Люций подошёл к стене и смахнул пыль и тенёту с части картинки и замер перед образом предка. Вскинутая рука, зелёное пламя проклятья и горящие пламенем глаза...

- Люциус... что с тобой? - все же повторяет Амина, подходя следом и касаясь плеча - Ты... что-то слышишь?

- Кладбище надежд, - подумал Андре, не замечая, что говорит вслух - такой тоской и безнадежностью веет от полурассыпавшихся надгробий.

- Люциус... что с тобой? - все же повторяет Амина, подходя следом и касаясь плеча - Ты... что-то слышишь?

- Неро... - будто не своим голосом говорит маг, глядя на мозаику. Словно чувствуя того, кто сотни лет назад основал Проклятый Дом.

- Люциус... - в тон ему вторит кто-то. И из тьмы крипты выходит маг в чёрном одеянии.

На его мантии проступают руны Дома. Он приближается, протягивает руку к лицу магистра и выдыхает изо рта облачко пара. Холодно, тело коченеет в тисках неизбежности. - Помоги... Мне не место здесь.

Рука проклинателя указывает на саркофаг.

Он должен, он обязан. Люций не задумывается. Ладони ложатся на каменную крышку, изображение огненного дракона обжигает и кровь старовера тянется по растрескавшемуся камню.

- Помогите, - просит Люций своих спутников.

- Неро... - будто не своим голосом говорит маг, глядя на мозаику. Словно чувствуя того, кто сотни лет назад основал Проклятый Дом.

- Люциус... - в тон ему вторит кто-то. И из тьмы крипты выходит маг в чёрном одеянии.

- Помогите, - просит Люций своих спутников.

Амина видела лишь темное облако и неясный шепот заполз в уши "Люциус..."

- Это он, да? Основатель дома. Тот, в чью честь мы назвали сына?

И она что есть силы толкнула крышку.

- Помогите, - просит Люций своих спутников.

Андреас всем телом налегает на крышку саркофага. Толчок, еще толчок... Спустя вечность, кажется, плита начала поддаваться.

Амина видела лишь темное облако и неясный шепот заполз в уши "Люциус..."

- Это он, да? Основатель дома. Тот, в чью честь мы назвали сына?

И она что есть силы толкнула крышку.

Андреас всем телом налегает на крышку саркофага. Толчок, еще толчок... Спустя вечность, кажется, плита начала поддаваться.

Он снова не слышит их. Лишь: "Мне здесь не место", - звучит в голове.

Усилие. Ещё одно. Кровь продолжает струится и капать к подножию саркофага, раскалывая камень. Крышка подаётся. Они наваливаются сильней и в следующий миг плита рассыпается в прах, а из гроба восстаёт мутное нечто. Оно облегчённо вздыхает, тёмной тенью ложится на своего наследника и шепчет:

- Мы встретимся. Я буду ждать.

Леденящее душу дуновение, накрывает окружающих непреодолимой безысходностью и тоской, словно все горести мира свалились в эту глубокую пропасть и обрушились на них. Тень метнулась в сторону и застыла лёгкой дымкой на каменной стене.

- Я буду ждать...

Люций покачнулся на слабых ногах. Кровопотеря серьёзно ослабила его. В глазах муть, тошнота и головокружение. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел из усыпальницы.

- Вы так похожи... - выдохнула Амина, она увидела лицо.

Еще какое-то время она не могла оторваться от иллюзии и стояла не двигаясь. Было в этом человеке что-то невероятно страшное и одновременно притягательное и даже Люциус не обладал этим свойством в такой степени.

Камень крошится под руками и внезапно массивная плита рассыпается в пыль. Андреас, не удержавшись на ногах, падает, больно ударившись коленом о саркофаг, и боль от падения словно сдергивает пелену перед глазами. Сопротивление воздуха тоже исчезает.

Леденящее душу дуновение, накрывает окружающих непреодолимой безысходностью и тоской, словно все горести мира свалились в эту глубокую пропасть и обрушились на них. Тень метнулась в сторону и застыла лёгкой дымкой на каменной стене.

- Я буду ждать...

Люций покачнулся на слабых ногах. Кровопотеря серьёзно ослабила его. В глазах муть, тошнота и головокружение. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел из усыпальницы.

"Нельзя его отпускать, он все еще во власти этого места". Вскочив на ноги, стихийщик захромал следом.

- Люциус, подожди!..

- Вы так похожи... - выдохнула Амина, она увидела лицо.

- Он великий человек, - тихо проговорил Люций, опираясь спиной на спасительную стену. - Он обладал неимоверными способностями. То, что досталось мне - лишь крохи былого величия Дома. Отец рассказывал, что в те времена проклинатели Дома убивали сотнями лишь раз взглянув. Не проклинали, а именно убивали. Заклинания Энтропии были такой силы, что даже Стихии не могли сравниться с ними.

"Нельзя его отпускать, он все еще во власти этого места". Вскочив на ноги, стихийщик захромал следом.

- Люциус, подожди!..

- Всё хорошо, малыш, - Люциус попробовал улыбнуться, но получилось плохо. - Я контролирую себя. Это он меня звал. Но Завеса, здесь и впрямь, почти не существует. Я постоянно вижу пределы Тени, неприкаянных духов и умерших. Надо возвращаться. Здесь ещё нестабильней, чем там, на нашей стоянке.

Он оторвался от стены, подошёл к своим спутникам и положил ладони им на плечи.

- Я люблю вас.

Магистр развернулся и, собрав последние силы, отправился в лагерь. Всё что ему было нужно сейчас это - кровь из чёрного флакона и тёплая шкура, на которую можно прилечь. Сон быстро овладел им в этом месте и он провалился в глубокую Тень.

Х

Она уснула? Или просто моргнула? Нет. Это Тень? Или реальность? От дыма кружится голова. Страшно. Но руки матери ложатся на плечи успокаивая. Нет, это когтистые лапы твари. «Тебе больше нечего мне предложить...». Рогатая демоница обходит вокруг, острый коготь, словно лаская, очерчивает скулу, линию подбородка магессы. «У меня еще есть, что предложить тебе. Хочешь узнать тайну своей матери? Изменить предначертанное? Спастись от них?». Широким театральным жестом она показывает появившихся храмовников «Они пришли за тобой». «Уйди! Это ложь! Все кончено!». Осколки стекла вновь срастаются вместе, наполняются каплями крови и вот уже мужская рука держит амулет с ее кровью.

- Я могу помочь тебе, - говорит тварь голосом Сольвейга и смотрит на нее его глазами.

- Ты начинаешь утомлять своими повторениями, - усмехается Катарина. - Твои забавы больше не страшны мне. Все кончено.

- Неужели? - пират протягивает к ней руку и острый коготь твари, прорвав одежду, разрезает тонкий шрам на груди.

Вскрикнув от боли, Катарина посмотрела на расползающееся по рубашке пятно крови. «Не может быть! Завеса настолько тонка....»

- Я могу помочь тебе, - повторяет тварь в обличье Иоганна, вновь указывая на храмовников, и поднимает вверх ее амулет.

Катарина покачала головой, пытаясь разделить реальность и образы, навеянные Тенью. Боль реальна и кровь реальна. Все остальное ложь рогатой твари.

Солнечный блик отражается в взметнувшихся мечах и на несколько мгновений страх берет верх, захватывая все ее существо. Кровь течет, «Sanguinem pro sanguine. Donum pro donuv. Ego sum. Vester servus. Sanguinem — Ignis. Anima — Flamma. Ornos — Mortem*» произносит она и один из нападающих падает замертво (17). На деле же, с тонким ржанием завалилась на бок, дергая ногами, бывшая Ромашка, переименованная новым наездником в Лили. Снова звучат слова заклинания «Кровавой раны» и еще один враг умирает (22). Предсмертный крик второй лошади, наконец, вырвал Катарину из личного кошмара. С ужасом глядя на убитых животных, она машинально положила руку на рану, пытаясь остановить кровь и даже не вспомнив о целительной магии.

- Ох, Создатель, Андреас убьет меня, - простонала девушка, узнав кобылу. Кому принадлежала вторая лошадь, она не выясняла, поспешно убегая с «места преступления» в неизвестном направлении.

*(Кровь за кровь. Дар за дар. Я твой раб. А он мой. Кровь-огонь. Душа-пламя. Пепел-смерть)

- Он великий человек, - тихо проговорил Люций, опираясь спиной на спасительную стену. - Он обладал неимоверными способностями. То, что досталось мне - лишь крохи былого величия Дома. Отец рассказывал, что в те времена проклинатели Дома убивали сотнями лишь раз взглянув. Не проклинали, а именно убивали. Заклинания Энтропии были такой силы, что даже Стихии не могли сравниться с ними.

Амине всегда было интересно прикоснуться к истории, поэтому она внимала словам мага с величайшим вниманием.

Он оторвался от стены, подошёл к своим спутникам и положил ладони им на плечи.

- Я люблю вас.

Орлесианка застыла, уставившись в то место, где только что растаяло лицо темноволосого, с отблесками багрового пламени в глазах, предка ее сына. Она еще долго стояла неподвижно, даже после того, как Крисп и его фаворит скрылись из виду, сжавшись в тугой комок. Ее рука, подрагивая, протянулась к печати Дракона, но до слуха долетело

- Осквернительница...

И женщина бегом бросилась в лагерь, не чуя под собой ног от страха.

Испуганным зверьком Катарина замерла у старых ворот, преграждающих путь к крепости, вцепилась до боли в суставах, прижалась лицом к холодным ржавым прутьям. То, что видели ее глаза, происходило слишком давно. Маги, сила которых приводила в восхищение и трепет. Величие, гордыня, зависть. Реки крови. Звон мечей. Рев драконов. И смерть. Смерть всему живому. Годы-секунды, столетия-минуты. Она видела, что было здесь изначально. Видела, что стало в конце. Видела горящие мечи на доспехах храмовников. Видела магов-узников этой тюрьмы. Коридоры, лестницы, двери сменяют друг друга бесконечно. Мужчина, со спутанными черными волосами и бледной кожей, выглядящий моложе своих лет. Нос, рот, скулы... Как они похожи, словно смотришь на мужскую версию себя. Плотно сжатые веки не позволяют увидеть цвет радужки. «Не открывай!» беззвучно молит она, заранее зная ответ. Но слова звучат оглушающе громко. Он открывает глаза и смотрит на нее. Желтые глаза, такие же, как у нее. Нет. Это у нее такие же глаза.

****

- Мама, а почему у меня нет папы? У других детей есть...

- Он у тебя есть, Кати. Ты на него очень похожа, такие же глаза, и волосы черные, и нос папин.

- А где он? Он умер?

- Нет.

- А почему он не с нами? Он не любит меня?

- Он не знает о тебе, милая.

- А почему не знает?

- Потому что я ему не сказала.

- А кто он? Как его зовут? Он тоже маг?

- Прости, милая, я не хочу отвечать на эти вопросы.

***

- Ложь! - яростно шепчет она, не желая верить видению.

Но в его желтых глазах уже вспыхнул огонь узнавания. Молча он протягивает к ней руки, шаг, второй, и они смыкаются за ее спиной, заключая в кокон кожистых крыльев. Жар его дыхания плавит ее плоть и, исходя криком, она не слышит его слов.

***

Ослабевшие пальцы разжались и Катарина упала на землю. «Бежать отсюда!» металась в голове единственная мысль, сердце неистово билось в груди, а легким отчаянно не хватало воздуха. Сколько времени прошло, прежде, чем она пришла в себя? Секунды или часы? Отступница подняла руку, не веря, что она цела, а не сгорела заживо. Что это было? Сон, видение, кошмар, навеянный Тенью?

- Ложь, - прохрипела она, не узнав собственного голоса.

С трудом сев, девушка оглядела себя. Руки и одежда, да и лицо, наверняка, тоже, испачканы в ржавчине, рубашка промокла от крови. Поспешно начиная творить целительные заклинания, Катарина вдруг вспомнила, что тот человек в ее видении требовал что-то отдать ему. Но что?

- Ложь! - магесса решительно потрясла головой.

Это место было проклято. Здесь Тень и реальность смешались воедино. Не было никаких разрывов в Завесе. И самой Завесы не было. А она оказалась слишком слаба, чтобы справиться с демонами и их кошмарами.

Айнур ничего не понимал. Все, с безумными глазами, куда-то разбрелись и он остался один. Побродив не много, он сел около фургона и принялся ждать.

Внезапно, раздался страшный крик. Эльф подскочил, и осмотрелся вокруг. Катарину он увидел сразу. Рядом с ней билась, в конвульсиях лошадь. Девушка что-то быстро сказала и вторая лошадь упала рядом.

- Катарина, ты что де... - но она уже не слышала его, поспешно убегая.

Айнур сорвался за ней, но, буквально, через пару шагов, он почувствовал, как земля под ним проваливается и он летит вниз. Благо, яма оказалась не глубокая и он упал на что-то, жутко захрустевшее. В дороге, запасливый Каэди, выдал ему новую одежду, и эльф мысленно поблагодарил капитана за это.

Когда пыль осела, Айнур разглядел, куда он провалился. Кругом валялись скелеты в доспехах. Видимо, это была толи братская могила, толи сюда, просто, сваливал трупы, при уборке поля боя.

- Везкт же мне! - проворчал он. - Хотя... Разживусь, хотя бы, оружием.

Пошарив несколько минут, Айнур нашел два, вполне сносных меча.

- Вот! Это уже что-то! - радостно произнес эльф, пристраивая их за спиной.

Он осмотрелся по сторонам. Одна из краев ямы была более пологой. По ней Айнур и выбрался наружу.

- Ну, и какой из тебя воин, что ты свое оружие потерял?

Эльф медленно повернулся. Перед ним стоял...

- Отец? Ведь ты же умер при нападении? Я сам это видел!

- Так ты меня уже и похоронил! - осклабился тот.

- Нет. Ты не отец! И ты не реален!

- Да?!

Острие меча уперлось Айнуру в грудь. Боль была настоящей. Эльф отступил на шаг. Отец сделал шаг вперед, и снова приставил меч к груди Айнура.

- Какого не благодарного сына я вырастил! И воина некудышного!

Айнур отпрыгнул, и выхватил оружие.

- Ты не отец! Он меня хоть и ругал, но такого бы никогда не сказал!

Он ринулся в атаку, проверяя возможности ''отца''. Тот отбил удары, но у эльфа сложилось впечатление, что мечом тот машет просто так. Тогда Анур стал применять приемы, секрет которых знал только его отец. И вскоре его противник лежал на земле, с рассеченными ногами.

- И ты, все же убьешь меня, сын?

На секунду Айнур засомневался. Меч дрогнул в его руке. Тут же ''отец'' вскинул свой меч, пытаясь пронзить Айнура. В последнее мгновение эльф отстранился от клинка, и всадил оба меча в тело лежащего. Оно тут же стало трансформироваться, и эльф увидел, с кем он дрался. Демон, или одержимый, Айнур не разбирался в этом, да и желания не имел. Но это точно было существо не от мира сего. Он брезгливо подтолкнул его к яме, из которой выбрался, и скинул тело туда. Потом устало опустился на камень.

Мастер пост

Осмелившись ступить под сень этого во многих смыслах славного места, путники почувствовали, что их окутывает почти осязаемый туман. Стоило дверям без видимого толчка закрыться за ними, как солнечные лучи и грохот водопада остались снаружи. Внутри царил мрак и гробовая тишина. Могильный холод заставлял пальцы дрожать.

- Где все? - удивился Тайтус и его тихий голос немедленно отразился от высоких сводов бесконечных коридоров многократным эхом. Он хотел сказать что-то еще, но гнетущая атмосфера склепа, навалившаяся на всех, не позволила продолжать.

- Здесь должна быть стража, целая рота храмовников. - совсем неслышным шепотом произнес он и слова отразились от стен гораздо тише. - Что случилось...

Замок был огромен и поиски пропавшего рыцаря-командора могли затянуться, пожалуй, на неделю, не меньше, но ночевать здесь... вряд ли кто-то смог бы заснуть. Постоянно казалось, что в тишине из темных углов кто-то наблюдает за ними, чье-то незримое присутствие давило на сознание. На стенах коридоров был нанесен печальный орнамент

- Кто здесь? - нервно обернувшись, спросила Эспер, ей показалось, что чья-то рука коснулась ее волос.

За спиной никого не было.

Кроме оригинального портрета женщины со сферой в руках, при ближайшем рассмотрении... оказавшейся черепом. Человеческим черепом. Ее глаза вперились в непрошеных гостей и казалось, воспламенят одежду одной лишь силой мысли.

После нескольких часов бесплодных блужданий по многочисленным залам, ревизоры, посланные архонтом разведать, что происходит в секретной тюрьме и найти ответы на свои вопросы, наконец, обнаружили хоть что-то.

Вероятно, раньше, может быть, еще вчера, это было место содержания государственных преступников. Сводчатый зал был бы пуст, если не считать двадцати саркофагов без крышек и некоего странного устройства в центре между ними. Стены были местами порушены и кажется, совсем недавно, будто какой-то ураган прошел внутри замка, унеся с собой его обитателей, хотя возле стен все еще продолжали гореть оранжевым светом светильники.

Это были разного диаметра окружности на одной оси, замершие в беспорядке.

Шаги гостей раздавались гулким эхом под сводами. Саркофаги очевидно должны были содержать узников, но были совершенно пусты и лишь засохшие совсем недавно пятна крови говорили, что здесь определенно что-то случилось.. Только подумать над этим не удалось. Заглянувшего в один из "гробов" Ремиуса за шиворот ухватила демоница. Второй рукой она нежно провела по его подбородку, оставляя глубокую царапину.

- Так, так, - томно промурлыкала она, - какой симпатичный..

Только что зал был пуст и без всякого предупреждения, характерных признаков рвущейся завесы, в нем возникли демоны.

Ход 27: Бой

4 босса: ХП - 300, защита 20, броня 5, маг защита 10, магия - 4d6+10; 2d8+8 (две атакуют огнем, две льдом и замораживают)

(Эффекты одинаковых заклинаний не суммируются, парализующие эффекты так же не продлеваются при одновременном наложении)

Группы бойцов

Кровь течет, «Sanguinem pro sanguine. Donum pro donuv. Ego sum. Vester servus. Sanguinem — Ignis. Anima — Flamma. Ornos — Mortem*» произносит она и один из нападающих падает замертво (17). На деле же, с тонким ржанием завалилась на бок, дергая ногами, бывшая Ромашка, переименованная новым наездником в Лили. Снова звучат слова заклинания «Кровавой раны» и еще один враг умирает (22). Предсмертный крик второй лошади, наконец, вырвал Катарину из личного кошмара. С ужасом глядя на убитых животных, она машинально положила руку на рану, пытаясь остановить кровь и даже не вспомнив о целительной магии.

- Ох, Создатель, Андреас убьет меня, - простонала девушка, узнав кобылу. Кому принадлежала вторая лошадь, она не выясняла, поспешно убегая с «места преступления» в неизвестном направлении.

Амина прибежала к лагерю мгновением позже, когда Катарина исчезла в неизвестном направлении, все, что она увидела, это своего рыжего, завалившегося на бок и стонавшего тихи-тихо, по человечески. Никаких громких криков. Лошади терпеливы. Боль они переносят молча. Орлесианка будто во сне достает меч и резким движением вгоняет в ухо агонизирующего животного.

Конь последний раз вздрогнул и затих.

- Кто это сделал? - зычным голосом воззвала она к совести негодяя. - Я спрашиваю, кто это сделал?!

Кто это сделал? - зычным голосом воззвала она к совести негодяя. - Я спрашиваю, кто это сделал?!

- Амина? - Айнур поднял голову.