В гостях у сказки

Возьму я гусли звонкие, яровчатые, да настрою гусли на старинный лад. Заведу старину стародавнюю, бывальщину-не былицу про царя, Кащея, да про отряд смелый.

В царстве три-девятом, в государстве три-десятом, за Золотыми горами и маленьком ручейком, правил царь Балдей. Все в его царстве было хорошо. Реки молочные, берега кисейные, скатерти, там разные, самобранки, и сапоги, как водится, скороходы.

Правил он мудро и справедливо. Никого не обижал. Споры по-чести решал. Да и не было-то особо их, споров этих. Жители царства всегда ходили улыбчивые и при встрече друг с другом кланялись (уважали, то есть). Двери никто никогда не запирал. На чужое не покушался. Да и зачем им чужое, когда дома все, то же самое есть? Чуди разной в том царстве было множество: и домовые, и лешие, и кикиморы, и гномы, и всякой разной другой. Домовые помогали хозяйкам, лешие выводили заблудившихся грибников, а Баба Яга была главной травницей в царстве. И никому она не отказывала в лечении. Короче, счастливы все были.

Только случилась, однажды, беда. Стали доходить до царя слухи, что народ его перестает улыбаться. Запирается по ночам. А чудь совсем пропадает и не показывается.

Задумался Балдей, призвал к себе мудрецов.

- Что скажите, о мудрейшие? Почему стало не ладно в моем царстве?

- Царь-батюшка, - с поклоном ответил самый старейший. – До нас тоже доходят подобные слухи. Только, пока, мы не можем определить, что случилось.

- Плохо! Очень плохо! Думайте, о мудрейшие! – впервые нахмурился царь.

Вышли мудрецы от царя и стали думу думать, как им проблему царскую решить.

- Давайте направим Золотого петушка на разведку. Пусть полетает, посмотрит, что в царстве делается. Почему худоба приключилась. – Высказал мысль один из них.

- Хорошая идея! – поддержал его другой мудрец.

И направились они в башню, где на шпиле сидел Золотой петушок. И обратились мудрецы к нему с просьбой.

- Золотой петушок, сделай милость, полетай по царству, посмотри, что творится. Из-за чего люди более не улыбаются? Из-за чего стали запираться по ночам? Из-за чего чудь ушла, и не хочет показываться?

Встрепенулся петушок, расправил крылья и взмыл ввысь.

Долго он летал, коротко ли, только вернулся с неутешительными вестями. Как узнали мудрецы, что за худоба приключилась в царстве, тут же поспешили к царю.

- Царь-батюшка, беда великая приключилась! Собирается напасть на нас Кощей Бессмертный!

- Худую весть вы принесли мне! – нахмурился царь. – А почему же он так не нападет? Почему подослал таких помощников?

- Царь-батюшка, пока наше царство живет в дружбе и радости, завоевать нас не возможно. Каждый встанет друг за друга! А вот если нас разобщить, если сделать врагами друг с другом, тогда завоевать нас Кащею не составит труда.

- Что же вы можете мне предложить? Как изгнать супостатов и сохранить наше доброе царство?

- Мы думали над этим, царь-батюшка. Надо собрать со всего царства всех самых лучших твоих подданных и направить их на поиски кащеевой смерти. Потому как он, хоть и считается бессмертным, но мы выяснили, что смерть есть его, только неизвестно где!

- Да будет так! – обрадовался Балдей.

И повелел он собрать со всего царства лучших своих подданных. И предстали они пред светлые очи царя.

- Верные мои подданные, великое горе приключилось в нашем царстве! Собирается завоевать его Кащей Бессмертный! Но, пока, мы живем в дружбе, он бессилен, поэтому он направил своих слуг, что бы развращать умы людские, что бы они начали враждовать друг с другом. На вас возлагается ответственная задача – найти смерть кащееву. Есть она, хоть и зовется он Бессмертным. Только не смогли мои мудрецы определить, где она. Вся надежда теперь на вас! Найдите ее и победите супостата. А в помощь я вам даю чудо-печь.

И на двор выехала, пыхтя трубой, печка Бина.

Крепко задумались наши герои. Уж, если мудрейшие мудрецы не знают, где искать смерть кощееву, то что же делать им?

Начали они в путь-дорогу нелегкую собираться.

И решили они пойти к Бабе Яге. Все-таки она долго на свете живет, может, знает, где смерть кощеева?

И направились они в заповедный лес, в заповедную чащу. Где, на краю солнечной полянки, возле ручья, в избушке на курьих ножках, жила главная травница царства Баба Яга. Двери избушки всегда были открыты для посетителей. И сейчас не было исключением.

Взошли наши, усталые и расстроенные путники на полянку, а там... красота! Птички поют, кузнечики в траве цвиркают, мирно журчит ручеек, солнышко ласково пригревает. И стало им спокойно и легко. И, казавшаяся, на первый взгляд, неразрешимая задача, стала вдруг обычной.

Успокоились они. Перестали нервничать. И встали перед избушкой, из которой, в синее небо, не спеша вился дымок.

- Бабушка, выйди, пожалуйста! Выслушай путников!

На крыльцо, вытирая руки о передник, вышла женщина средних лет.

- Ну, что раскричались? Вот и вышла я. Что хотите?

- Бабу... – осеклись путники. - Кхм. Беда в царстве! Пришли мы к тебе за помощью.

И рассказали путники, какой им царь наказ дал. Нахмурилась Яга. Топнула ногой.

- Ах, подлец! Вон что удумал! Будем думать, как беде помочь, и лиходея одолеть! Вы, пока, располагайтесь, отдыхайте, а на заре в путь двинемся.

Биографии

Боевая система

Ходы

- Не слушай его, Забава, врет он все! О добре говорит, о равновесии, а сам пленников держит - помнишь сад у главных ворот? И Настена там, душа ее светлая, от Кащея отрекшаяся!

- Пленников?! - возмутилась Славия, разомлевшая было от похвалы своему кулинарному искусству и устроившаяся рядом с Милавной у стола. - Каждый сам делает свой выбор. И Анастасию никто не неволил, и вас сюда не звали, но уйти по добру по здорову предлагают. Но нет, все же правду ищут, спасения от терзаний своих и чужих! А найдут, так сразу понимают - не та правда то и не спасение вовсе. Но поздно уже к тому времени, взяли много, отдавать пора...

-У царя то нашего разве не так? Если посудить, не такое уж зло этот Кащей

- Федор? - Милавна даже поперхнулась от таких слов. - Это в каком саду Балдей откопал мертвых и распял их?

После этого она грустно поникла и так и осталась сидеть.

Но поздно уже к тому времени, взяли много, отдавать пора...

- И что же такого все эти люди у вас набрали, что вы их так изуродовали?

- И что же такого все эти люди у вас набрали, что вы их так изуродовали?

- У нас? - удивилась девушка. - Люди платят за то, что у себя отбирают: время, чувства, отношения. Его Бессмертное величество лишь предлагает им альтернативу: золото, власть, силу, правду желанную, - чтобы жизнь их совсем пустой не была до срока.

- А меня не станет, опять мир настанет. Опять копить будет, я ведь не единственный такой. Оно как водится, везде русло найдёт. Я ведь, давно живу, меру соблюдаю, а если на месте меня будет кто другой? Не ограничился бы он водицей медленно льющийся, и мавку бы сгубил в лесу. У, чур, чур, да не дошло бы даже до этого. Я ведь, мир предлагаю, баланс, великое тридцать девятое царство прогресс! А вы? Несколько лет мира и застоя с великими потрясениями?

Совсем понурился Серый Волк, видя и слушая, как друзья его с хитрыми словами Кащеевыми потихоньку соглашаться начали. Красно бает Кащей, да всё в свою сторону поворачивает. Задуматься - так вроде верно, а сильней задуматься - всё ведь по-Кащеевому выходит! Вся его правда, а чужой нет для него. Ни правды нет чужой, ни мнения иного.

- Не могут быть напрасными старания наши. Это что же, коли другой Кащей через сто лет появится, нам этого не нужно бить?

Что, же, если блоха мне в шкуру забралась, выкусывать её не надо потому, что вскорости другая вскочит?

- Кащей, ты говорил о застое и упадке, об отсутствии прогресса. Как в твое виденье вписываюсь я? Кулибин ведь добра людям хотел ,меня возрождая. Неправ ты. Или заблуждаешься, или лжешь намеренно. Пока люди сами будут выбирать, как им поступать - они не будут овцами тупыми. И не нужен им антипастырь вроде тебя, сами они решают, что будет, не нужно их толкать. Ты устал, Кащей, пора отдохнуть. Моя матушка тебя приветит, не сомневайся.

-Чудна - Признался Кащей смотря на печку оценивая, видел он уже печку самоходную, и печку разговаривающую. Да совместили их впервые на его памяти. -Но один Калибин, для себя сделал, один он, и ты одна. Так-то им выбирать не даёт? У вас, не так что ли? Культ добра.

- И что же такого все эти люди у вас набрали, что вы их так изуродовали?

-Страшно? Значит не просто так стоит. Много добра в замке моём, и того что людям видеть не надобно, и не все гости здесь желанные. Тебе ли решать, кто чего после смерти заслужил? А может и не она это? Морок специально ради страха навеянный, или чудо страшное, всё равно, что пугало на поле? Или она? Не её убивал, ни я её заставлял. Я лишь кости сажаю.

Это когда это Балдей людей не за что ни про что в темницу сажал? - удивилась Маруська. - А кто других обижает, тем там самое место. А Кащей ежели даст слово честное-пречестное, что в царство наше больше не сунется, то пусть и сидит в своем замке, кошку воспитывает. Нужен он нам больно!

-Плохо слушала меня кикиморка, да я её не виню. Свои условия я предложил. А выбор теперь уже сами делаете. Дал я вам пищу, для ума и тела. И дам ещё время подумать, выводы сделать. Решите уйти, дары у вас врат ждать будет, захотите месть свою вершить или иное, ищите у меня у шпиля.

Хлопнул Кащей в ладоши да растаял в воздухе словно и не было его тут. И Славия исчезла вместе с ним и инструмент музыкальный чудной. Одна беседка да яства знатные. А вдалеке развеялась дымка вершину горы ,к которой замок пристроен был, открывая. Блеснула что-то там, путь указывая.

- Не слушай его, Забава, врет он все! О добре говорит, о равновесии, а сам пленников держит - помнишь сад у главных ворот? И Настена там, душа ее светлая, от Кащея отрекшаяся!

Настю мавка не видела, к тому времени она уже "умерла" и корни утащили ее под землю, а потому от новости этой еще сильнее поникла. Но все же произнесла тихо:

- Не все он врет. Просто равновесие это поддерживает, творя зло. Да только зло творить не сложно, оно само существует, растет и множится. А вот добро творить - это труд. Не всякий справляется, но всякий стремиться должен, - она снова помолчала и продолжила. - Помните как у Василисы Премудрой в гостях я на Феденьку обиделась? Погубить хотела даже. Но совладала с собой, отпустила его. И после когли обижалась, - мавка быстро взглянула на Евлампия, - то не пыталась более следовать порыву природы своей. Чтобы творить добро, а не зло - трудиться надо.Зла и без Кащея много. А вот добро творить надо. И Кащей бы мог это делать. Да только методы у него не те. А ведь у него и мудрости, и опыта жизненного столько! Да только не во благо он его направляет.

- Это в каком саду Балдей откопал мертвых и распял их?

После этого она грустно поникла и так и осталась сидеть.

Федор посмотрел на Милану с упреком.

-Хорошо, я понял,спорить бессмысленно.

И Кащей бы мог это делать. Да только методы у него не те. А ведь у него и мудрости, и опыта жизненного столько! Да только не во благо он его направляет.

- Мог бы, Забавушка, и мудрости ему хватило бы, да вот оказался таким. Сама же и ответила на свой вопрос, что добро творить сила нужна. И равновесие поддерживать с помощью добра тоже. А он вот, пошел по легкому пути.

Похлопал Кащей коту-буяну за речь его пылкую.

-Хорошо толкуешь, интересно, да только не верно. Зачем мне царствовать? Мне своих дел и хором хватает чем на чужое зариться. В одном ты прав, важно для меня чтобы люди меня помнили. И не совру, ласково мне при мысли что меня боятся, значит всё верно делаю. Потому что зла должны боятся, а зло должно быть. Иначе никак нельзя!

Быстрохват пытался найти путь, нить к началу истории. Подошел к Кащею и без страха молвил:

- Выслушаю мой слова Кащей и поразмысли над ними. История не будет закончена, а лишь закончится глава нашей историй. Мир изменится: за злодеяния последует расплата, за доброе дела последует расплата. Так было и будет.

- Те кто знает свою судьбу, никогда не мирится с ней, а пытаются изменить ее, этим лишь приближают свою гибель. Так вышло, Кащей. У тебя есть возможность увидеть рассветом нового мира. Откажись от своих притязании и амбиции, покайся в злодеяниях своих не перед нами, а перед собой. Лишь глупец пытается изменить будущие, не изменившись сам. Финал всегда печален.

- Мог бы, Забавушка, и мудрости ему хватило бы, да вот оказался таким. Сама же и ответила на свой вопрос, что добро творить сила нужна. И равновесие поддерживать с помощью добра тоже. А он вот, пошел по легкому пути.

- Измениться никогда не поздно, - возразила мавка. - Нужно лишь захотеть...

Она посмотрела на Кащея, который почему то молчал, пока его же и обсуждали, не подтверждая и не опровергая сказанное.

- Вот, хорошо, хоть мы поладили. Правильно мавка говорит: зло творить сил и ума не надо. Оно, как сорная трава, само повсюду вылезет. И вот что, когда меня не касается, то промолчу. А тут - дал слово до смерти своей или кащеевой с ним биться. И сдержу.

И отчего это хитёр Кащей, миром с нами решил поладить? Не оттого ли, что боится - знает, что мы смерть его нашли? А на пути обратном усыпит, иголку отберёт и нас погубит, дураков доверчивых!

Вот только снова нам за ним бежать надо. Куда исчез?

Молчал и Евлампий.... Молчал и думал-раздумывал. Вроде и Кащей разумно говорил, но и баюн тоже умно толковал ему.... Где же истина-то? Где-то рядом, небось....

Вспоминал страшный замок Кощея, как они добирались до сюдова, как шагали по коридорам холодным, как свечки сами зажигались, путь освещая, как никто-никто не встретил их по пути, как мавку схватили.... Зачем же так было? Их точно вели сюда! Кощей хотел их видеть! Ему точно скучно, наверное, играется с ними сейчас! Но ведь так миролюбиво говорит, уйти предлагает.... Но ведь Кощей убивал! Какая причина не была бы - он убивал, а мог и не убивать! И даже.... О-о-о-о!

- Ах ты!.... Какашка! - воскликнул Евлампий, он аж подпрыгнул, - Будь ты ради блага нашего.... Или для пользы мира.... Ты.... Ты.... Есть зло! И есть герои, чтобы сражаться с ним! А люду пример будет! Да, не будь тебя, мы бы все не познакомились бы, нет худа без добра. Но только никому не дано вершить судьбы, акромя собственной! Зарвался ты, Кощей, и на место вернём тебя! Потому, что.... что.... Кто-то должен, вот мы и пришли.... Во-о-от.

- Ясно дело, у шпиля он! - ответил Евлампий Силуяну, - Сам сказал - ищите меня у шпиля. Надобно вернуться....

- Вот и ответ, други. Не желает Кащей отступаться, не видит неправоты своей. Придется его упокоить. Без гнева и ярости, просто так надо. Он сам нарушает принцип Великого Колеса, так долго живя на свете. Права была матушка, от судьбы не уйдешь.

- Ясно дело, у шпиля он! - ответил Евлампий Силуяну, - Сам сказал - ищите меня у шпиля. Надобно вернуться....

Оборотень уже не помнил, как устремился к шпилю, какой путь вновь был пройден. Но всё же оказалась вся команда в новом зале каменном, посреди зала восседал Кащей на троне, и по нему ползали белые котята.

Настал последний миг судьбы: слово надо держать. Более не обманет никого Кащей речами хитрыми и миролюбием.

Смутили хитрые речи кащеевы героев наших, а все потому, что не кончали они университетов мудреных забугоргных, и не знали, что есть такая наука, софистикой называемая, которая любую истину извратит может - и что черное это белое докажет, и что дважды два пять, и что самый быстрый скороход никогда не догонит самую медленную черепаху. А Кащей что - недаром бессмертным прозывается, не одну жизнь прожил, и не десять, а многое множество, вот и затуманил он мозги речами сладкими, лживыми, да не до конца преуспел, как ни старался - сердца то у героев молодые, горячие; что разумом они не поняли, то сердечко им подсказало: не поддавайтесь, милые, мороку, не будет покоя в царстве, пока злодея главного не накажете! И повсему выходит, что как ни крути, а не избежать им сражения.

Еле-еле поспевала Маруська за Волком легконогим, стремившимся поскорее найти да загрызть супостата, а сама всю дорогу долдонила: "помни, волчок, не мстить мы идем, а наказывать злодея за все зло им сотворенное! Не будет удачи мстителям, месть - это тоже зло", да вот беда, не послушал он кикиморку. А как оказались они в чертогах, где Кащей их ждал, так сразу и выдал тот себя - первым в Василису колдовскую стрелу метнул, без предупреждения.

- Ах вот ты какой! - закричала Маруська. - Редиска! Бяка! Бутявка некузявая!!

И давай шишками Кащея закидывать. А тому хоть бы что, словно и не шишки это, а пух лебяжий. Тогда кикиморка гриб-дождевик метнула взрывчатый. И снова ничего - стоит супостат, ухмыляется. А того не ведает кикиморка, что своими шишками-грибочками порушила она часть защиты колдовской. Испужался Кащеюшка, да и... размножился! был один - двенадцать стало. Один противнее другого. Стоят, ухмыляются. Тут уж одной шишкой не управишься - вызвала Маруська дождь из шишек. А там уж такое началось! Только успевай из рогатки пулять, да горохом через тростинку супостатов обстреливать.

И вдруг все стихло. Смотрит Саруся - ни одного Кащея не осталось. А посередке Волк лежит, в крови весь и не шевелится. бросилась к нему кикиморка:

- Волчок, серенький, очнись!

А тот и не понятно, дышит али нет.

- Очнись! Ты же обещал, что покатаешь меня. Не смей умирать, слышишь!

Тормошит Маруся Серого Волка, а у самой слезы катятся, с вишню величиной, да прямо на морду волчиную капают.

мастер-пост

Закипел страшный бой. Набросился Кащей на наших героев. Хоть и ждали они нападения, да все равно, слегка, застал их Кащей в расплох. Видно, не хотелось ему умирать, вот и сражался он изо всех сил. Но и наши герои не отступают. Знают, за что борются. За родину свою, за дружбу, за свободу. Хоть и сладко говорил Кащей, да не купились они на его речи, хоть и посеял он зерно сомнения в их сердца.

Идет бой с переменным успехом. То Кащей теснит наших героев, то они начинают прижимать его.

Да, только, как не силен был Кащей, а против дружбы не смог долго выстоять. Пал, сначала, конь под ним волшебный. Да и сам он, хоть и бессмертный, да не сладко приходится.

Применил он последнюю хитрость. Распался на двенадцать иллюзий, которые напали на героев. Смутились они, сначала, этому, да только сначала. Набросились с новой силой на них.

Одна за одной исчезали иллюзии, пока не остался один, настоящий Кащей.

- Василиса, чего же ты ждешь? - вскричали они. - Стреляй иглой скорее!

Приладила она иглу добытую ими. Прицелилась хорошенько, да стрельнула. Попала прямо Кащею в сердце. Пал супостат. А герои наши, разгоряченные битвой, не сразу поняли, что произошло.

*****

И вдруг все стихло. Смотрит Саруся - ни одного Кащея не осталось. А посередке Волк лежит, в крови весь и не шевелится. бросилась к нему кикиморка:

- Волчок, серенький, очнись!

А тот и не понятно, дышит али нет.

- Очнись! Ты же обещал, что покатаешь меня. Не смей умирать, слышишь!

Тормошит Маруся Серого Волка, а у самой слезы катятся, с вишню величиной, да прямо на морду волчиную капают.

Увидала Милавна, что лежит волк бездыханный и бросилась к нему.

- Да что же ты так...

А у самой слезы капают, мысли путаются. Собрала они всю волю в кулак, все свои силы, умения и волку передает.

Вздохнул волк. Сердце ровнее его забилось.

"Что он несёт?" - подумала Василиса. - "Его слова, там и манят забыть нашу цель, нельзя слушать его, нельзя поддаваться грязному соблазну, так пусть умрёт." - руки Василисы сами потянулись к стрелам и луку, не было уже сил терпеть его. И вот, начался бой.

Силуян помчался вперёд, он никогда не ждал, всегда шел вперёд:

- В-о-о-о-л-к-! - кричала лучница. - С-т-о-о-о-й! - но слова были напрасны, толи он её не услышал, толи он её не слушал.

Раны Силуяна резали глаза девушке, он продолжала стрелять и кричать Силуяну, но тут её отвлекли крики товарищей:

- Не жди, стреляй! - кричали они. - Не дай нам погибнуть! Стреляй!

Василиса со скоростью звука достала иглу, прицепила к стреле и выстрелила в Кащея. Всё кончилось, всё, зло, их переживания, теперь все могут спать спокойно, зная, что им ничего не грозит. Но...

Увидела Василиса Силуяна. Он был весь в крови, лежал, не двигался. Помчалась Василиса к нему, схватила за мордочку и потекли у неё слёзы, и начала она сквозь них говорить дрожащим голосом:

- Силуян, прошу, очинись, - всхлипывала Василиса. - Ты должен жить, ты должен! Я люблю тебя! Ради меня! Не уходи! Не оставляй! Я не смогу жить без тебя! Силуян! - Василиса не переставала плакать, она обняла Силуяна и шептала ему на ухо. - Прошу, не умирай, прошу, не умирай, прошу...

Оборотень не слышал, что вокруг происходило. Он лежал мёртвым. Или не совсем?

Галлюцинации Серого Волка:

Серый Волк бездыханным лежал на брусчатке пола, в луже крови. Последнее видение остановилось в его жёлтых глазах.

Лапы его были напряжённо вытянуты, как в прыжке, а согнутой передней он крепко прижимал, невесть откуда возникший, свиток с царской печатью.

Серый Волк бездыханным лежал на брусчатке пола, в луже крови. Последнее видение остановилось в его жёлтых глазах.

Лапы его были напряжённо вытянуты, как в прыжке, а согнутой передней он крепко прижимал, невесть откуда возникший, свиток с царской печатью.

- Давай... Давай, Силуян, приходи в себя! - Милавна сидела возле волка, отдавая ему силы.

Серый Волк бездыханным лежал на брусчатке пола, в луже крови. Последнее видение остановилось в его жёлтых глазах.

Лапы его были напряжённо вытянуты, как в прыжке, а согнутой передней он крепко прижимал, невесть откуда возникший, свиток с царской печатью.

- Силуян, прошу, - не отпускала его Василиса. - Ты мне нужен, ты тот, кто даёт мне жизнь, не уходи, - девушка продолжала его умолять. Вот что значит любовь, настоящая любовь. - Я готова поменяться с тобой местами, лишь бы ты был жив...

- Очнись! Ты же обещал, что покатаешь меня. Не смей умирать, слышишь!

Тормошит Маруся Серого Волка, а у самой слезы катятся, с вишню величиной, да прямо на морду волчиную капают.

- Силуян, прошу, очинись, - всхлипывала Василиса. - Ты должен жить, ты должен! Я люблю тебя! Ради меня! Не уходи! Не оставляй! Я не смогу жить без тебя! Силуян! - Василиса не переставала плакать, она обняла Силуяна и шептала ему на ухо. - Прошу, не умирай, прошу, не умирай, прошу...

- Давай... Давай, Силуян, приходи в себя! - Милавна сидела возле волка, отдавая ему силы.

Серый Волк долгое время не мог сообразить, что он опять на этом свете. Главное, сразу три девицы теребили его, уговаривая не умирать. Будто он сам хотел!

Вспомнил, что было. Волчий нос пошевелился, чувствуя запахи земные. Перед глазами стали чёткими силуэты.

- Силуян, прошу, - не отпускала его Василиса. - Ты мне нужен, ты тот, кто даёт мне жизнь, не уходи, - девушка продолжала его умолять. Вот что значит любовь, настоящая любовь. - Я готова поменяться с тобой местами, лишь бы ты был жив...

"Значит, здесь отбывать оставили..." - пробормотал Волк. Вряд ли это получилось громко и понятно. Но сейчас он едва дышать мог, не то что говорить. Он только ухом дёрнул, чтобы показать, что снова слышит. Согнутая лапа судорожно выпрямилась, и свиток пергамента покатился по брусчатому полу.

Силуян ощутил, что потерял его, вздрогнул, напрягся, чтобы потянуться следом, закашлялся и без сил уронил голову. Но он дышал. Смерть не взяла Серого Волка в этот раз.

"Значит, здесь отбывать оставили..." - пробормотал Волк. Вряд ли это получилось громко и понятно. Но сейчас он едва дышать мог, не то что говорить. Он только ухом дёрнул, чтобы показать, что снова слышит. Согнутая лапа судорожно выпрямилась, и свиток пергамента покатился по брусчатому полу.

Силуян ощутил, что потерял его, вздрогнул, напрягся, чтобы потянуться следом, закашлялся и без сил уронил голову. Но он дышал. Смерть не взяла Серого Волка в этот раз.

Заметив судорожные движения волка, Милавна вскрикнула от радости.

- Молодец, волчок, выбрался! Давай! Дыши!

Пергамента, выпавшего из лапы она не заметила.

Силуян ощутил, что потерял его, вздрогнул, напрягся, чтобы потянуться следом, закашлялся и без сил уронил голову. Но он дышал. Смерть не взяла Серого Волка в этот раз.

Почувствовала Василиса, что дышит Волк, так крепко она его обняла, и не отпустит, она его не потеряет, она не отдаст его смерти, она будет его защищать по жизни.

- Ты жив, - Василиса с трудом сдерживала слёзы, но это уже были слёзы счастья. - Я так рада, больше не отпущу тебя, ты будешь под моей защитой, я клянусь. - девушка прижала к себе Силуяна ещё крепче. - Теперь всё хорошо.

Согнутая лапа судорожно выпрямилась, и свиток пергамента покатился по брусчатому полу.

Любопытная Маруська тут же бросилась следом.

- Ой, а что это за трубочка с висючкой?

Любопытная Маруська тут же бросилась следом.

- Ой, а что это за трубочка с висючкой?

- Что такое, Маруся? - Милавна повернулась к кикиморке.