Forgotten Realms: The Prison

Тебя саму не задели? -Спросил он чуть погодя ощупывая горячий рот Али.

- Ранили? - даже обидным показалось то, что нет. - Нет-нет, Но в ее крови паучий яд, она успела помочь Бродяг, но не успела себе.. Я лишь могла пытаться удерживать ее сознание.

Покорно отступила, предоставляя всем свободу. Чтобы отнять покой.. позже. - А где Каури?

Тихий стук возвестил о приходе посетителя, а в приоткрывшуюся дверь проскользнула Каури - без брони, лишь в одежде, что дала ей Рисса, волосы спешно стянуты в узел на затылке, все так же больше похожая на тень или привидение, нежели на живую. Бросила встревоженный взгляд на лежащую в кровати сестру, подошла быстрым шагом.

- Услышала разговор служанок в коридоре, - пояснила она, неловко глянув на клирика и волшебницу.

Обойдя кровать с другой стороны, чтобы не мешать Иллариону, полуэльфийка опустилась на колени рядом с ней и взяла ладошку сестры в свои.

- Что с ней случилось? - спросила она, с состраданием глядя на Алайяйю.

-Паучий яд это хорошо, -Сказал он не отрывая взгляд от охотницы, из голос звучал из недр раздумий, -Нет, прости, я не хотел сказать что паучий яд это хорошо, я просто рад что вас не ранили и что вы успели уйти, я боялся этого. Яд не так опасен, обычно пауки парализуют жертву ядом, следуют за ней, а после скутывают. -Он не стал договаривать что обычно происходит дальше, закончив более оптимистической ноткой. -Есть время помочь, я спешил как мог, пришлось несколько задержать, чтобы не возвращаться, прости что заставил волноваться. Теперь всё будет нормально. Но тебе, Аля, нужно немного отдохнуть, когда проснёшься будешь уже здоровой, хорошо? Каури? -Переспросил он. Но вопрос остался без ответа поскольку паладика и сама тут же явилось на негласный зов, всё же ещё слабая, или скорее отчаявшиеся, лишённая внутреннего огня.

-Паучий яд, я могу попросить кого-нибудь поддержать её? -Спросил он он вставая чтобы помыть руки перед тем что он собирался сделать.

-Паучий яд, я могу попросить кого-нибудь поддержать её? -Спросил он он вставая чтобы помыть руки перед тем что он собирался сделать.

- Я помогу, - отозвалась Иволга.

-Паучий яд это хорошо, -Сказал он не отрывая взгляд от охотницы, из голос звучал из недр раздумий, -Нет, прости, я не хотел сказать что паучий яд это хорошо, я просто рад что вас не ранили и что вы успели уйти, я боялся этого.

Брови поползли вверх, придавая лицу недоуменную гримаску.

- А как яд мог попасть в тело, если мы остались не раненными? Они дарят поцелуи своим любимым, чтобы после позволить произойти полному единению? Мы не уходили, хотели спокойно знать, что дойдем до деревни. Пришлось оставить в покое остальных…

Колдунья устало прикрыла глаза. Надо только немного подождать.

- А ты не захочешь поиграть со своей сестрой, Каури? – играют с любимыми, кошки тоже играют, великолепные хищницы.

- А ты не захочешь поиграть со своей сестрой, Каури? – играют с любимыми, кошки тоже играют, великолепные хищницы.

- Что? - Иволга удивленно посмотрела на рыжеволосую, не понимая, как трактовать ее иносказания. Потом побледнела еще больше, при мысли, что Лирлин известна правда о случившемся. - Нет, - если та что-то знала, то и ответ поймет.

- А как яд мог попасть в тело, если мы остались не раненными? Они дарят поцелуи своим любимым, чтобы после позволить произойти полному единению? Мы не уходили, хотели спокойно знать, что дойдем до деревни. Пришлось оставить в покое остальных…

Илларион покачал головой, вряд ли чародейка сможет понять, как и он ей. Пара маленьких ран пустяки, окажись он рядом в нужный момент, и вывести яд для него не было бы проблемой. Куда было бы сложней залечивать раны, которые могли оставить оборотни или другие дикие звери, хотя он видел и ту рану, которые ей оставили те самые дикие звери, оборотни. Хорошо, что не придётся искать лекарства и хорошо, что всё обошлось. На его лице были смешанные чувства, от того казалось что его лицо в данный момент вообще ничего не заботит, лицо человека перед какой-нибудь рутиной. В глазах же было другое, некоторая решимость, сделать сразу два дела, и дело довольно неприятное. И отсутствие эмоций в данный момент были отблеском сомнений перед этим, сомнений, что сейчас точно хватит сил. Но он уже всё знал и решил ещё по дороге, и сейчас просто собирался мыслями и духом. Готовился. Каури может, догадываясь, а Лирлин, знала ли она? Может, видели, может, слышала, а может и нет. Последний вопрос смутил и её. Рука Иллариона легла на горячий лоб охотницы и он закрыл глаза сосредоточенно погружаясь куда-то внутрь себя, чтобы отыскать там то самое необходимое тепло. С короткий миг ничего не происходил, а затем воздух наполнился уже знакомым многим кристаллическим звоном и ощущением покоя. В тело охотницы двинулся ревущий поток целительной энергии, изгоняя яд и все остальные следы пребывания какой-либо заразы в теле. Энергия заполнило с собой всё не терпя никакого соседства, она стремилась поглотить всё тело без остатка, решительно вливаясь в каждую жилку и клеточку как в свой родной дом, но всё же с приятной заботой и бережностью, как к родному телу. Чистое сияние залило собою раны, а затем и всё тело когда энергии стало тесно и свет стал пробиваться сквозь него. Он лишь надеялся что это не причинит ей столько же боли сколько причиняло Риссе и Каури, и не оставит её голой пока магия наполняющая тело не вернуло тело в первозданное состояние. А Илларион не отшатнулся назад, борясь с нахлынувшем на него с оцепенением и слабостью. Но с улыбкой на лице когда сияние тепло укутывающие охотницу стало спадать.

[Великое восстановление]

-Теперь тебе ничего не угрожает, но нужно отдохнуть, -шепнул он с охотнице и перевёл взгляд на чародейку и паладинку.

Наблюдать действие божественных сил клирика было как смотреть в зеркало - не прошло и суток, как она испытала их на себе. Не она, другая. Как и просил Илларион, она поддерживала сестру за плечи, не решаясь прикрыть веки, даже когда свет стал совсем нестерпимым для глаз. На секунды ослепнув, она аккуратно уложила Алайяйю на подушки, поправила одеяло и с легкой улыбкой коснулась губами прохладного лба близняшки - хвала Тиру, в той не было проклятия Саккариссы.

- Спасибо, Илларион, - подняла взгляд на аасимара. А потом поймала его руку и, чуть сжав ее в своих ладонях, сказала. - За все спасибо.

По дороге, обратно в таверну, Мог задержался на ближайшей опушке леса. Вышел он от туда, бережно неся что-то под своей одеждой. По возвращении в таверну, орк заловил одного из местных мальчишек и вручил ему монетку, прошептав что-то при этом.

Пацаненок кивнул и убежал вверх по лестнице. Вернувшись, он доложил, что в комнате никого не было и он оставил все на подоконнике. Мог кивнул и сел за стол.

А на подоконнике лежал...

- Горит… - шепот утонул, расплавился в нахлынувших на неподготовленных зрителей волнах. Слишком близко находилась, многое чувствовала. Хуже всего было видеть потом перед собой просто опустошенного человека. В нем не осталось этих сверкающих капелек, он только мог их добывать и отдавать.

Возможно, Илларион знал, что такое одиночество пустоты. Ведь кому пожелаешь быть просто проводником, довольствуясь обычно крохотными толиками. Кому пожелаешь такого соблазна – навсегда войти в сияющий поток? Уважения заслуживает он, только никогда его не потребует. Мягко попросит, как будто целует любимую жену, пока та ещё предается не менее приятным снам.

Обласканные и больно наказанные.

Руки Иллариона коснулась теплая ладошка колдуньи, жестокий жест, хотя он пока не знает. Блаженствует, думая, что все позади. Отправила бы с удовольствием отдыхать, но доставить больше беспокойств – важнее. Важно увести в свободную комнату и обеспечить тишину.

- Хорошо, что ругаться у тебя сейчас не будет сил.

Выступление

Был уже поздний вечер, когда мужчина, наконец, покинул щедрого нанимателя. Все прошло, как по маслу. Превосходное самочувствие и легкость в движениях - как результат. Как жаль, что эффект скоро спадет и все придется начинать сначала.

В приподнятом настроении, он направился в сторону таверны "Старый Череп". Насколько он знал, от него требовалась помощь в зачистке какого-то лесного гадюшника. При любом другом раскладе, убийца наверняка отказался бы. Однако, наставник, уверяет, что противопоставлять себя коллективу не следует. По его словам, куда разумнее будет смешаться с толпой.

х

Илларион ответил ей добродушным взглядом и ободряюще похлопал по плечу другой рукой, так как не смог сделать вчера, хотя не самые приятное ощущение преследовали его и сейчас. Слова благодарности согревали его душу, как и осознание того что Каури приходит в себя, он надеялся на это, боялся что всё случившиеся может слишком сильно на неё повлиять. Лёгкая искорка ударила в руку Каури, робко, аккуратно, таясь, словно маленькая змейка боявшиеся больших и страшных двуногих существ, она испуганно озиралась и быстро ускользала от взора, и быстро скрылась в тенях чтобы оглядеть кто был перед ней. Лёгкий разряд, который бывает когда гладишь кота, которым он быстро осмотрел её, сила ещё не вернулась, но искорка осталась, пригрелась, давая думать что не всё потерянно. Несмотря на жгучее желание как можно скорей опустошить парочку бутылок вина, или ведёрко воды, чтобы одолеть подступающую сухость в горле а затем и во всём теле, он собирался всё же кое-что сказать и в глазах уже было что, невысказанные слова. "Всё будет хорошо" "Я был рад помочь, но нужно сделать и кое-что ещё..." Уверенность в том что будет всё хорошо, желание поддержать. Он знал что ей нужное многое сказать. Но прежде не заметил, как его окружили со всех сторон. Лишнее и излишнее. Помощь сейчас требуется другим.

- Хорошо, что ругаться у тебя сейчас не будет сил.

Останавливается и всё ещё немым взглядом останавливается жестом прося оставить его на короткий миг. А затем похлопывает себя по карманам, вытягивания из одно из них пару деревянных брошек в виде птичек, на тыльной стороне которых была несколько грубо врезана маленькая тёмная жемчужина переливающиеся различными цветами. Этот маленький подарок отправляется в ладошку Каури. Сейчас он был несколько не в состоянии понимать происходящее, и спохватился за первое, что пришло ему в голову.

-Для кое чего силу найду, -сказал он несколько скрипучим голосом, говорить было несколько больно и неприятно, как порой бывает когда пересыхает в горле с утра. - Это вам, -сказал он имея ввиду Каури и Алю. Эт, это важно. Тут камешек, он позволит держать связь на расстоянии, такой будет у каждого. Просто подумайте "Закат" и сосредоточьтесь над тем с кем хотите связаться, хорошо? Небольшой подарок. Не совсем правильный выбрал момент, но лучше отдать сразу. -После этих слов он посмотрел и на чародейку, подарок ждал и её.

В тот момент чародейка предавалась глупым мечтаниям о кислотном дождике. Волновалась за хвостатого, что-то слышала, что-то находил ум, следуя обычным неоригинальным дорожкам. На желание Иллариона она просто кивнула.

- Лучше отдохнуть и не думать. Потом поговорим, я передумала, - только задержалась, чтобы взглянуть на голубков. Взглянуть как девушка и как колдунья. – А я и так могу слышать, много голосов тогда в голове – свой, совести, чужой… Привыкнут, сестрички к хору? Каури должна, ибо приучена. Алаяйя может сойти с ума, пользуясь часто. Прыгать по многим ступенькам сразу.

Рыжая махнула рукой и задумалась над свежим воздухом. Над сном, ещё бы кто пальцами путался в волосах…

- Илларион, когда отдохнешь ведь поможешь Бродяге? Помощь примет сейчас или потом. А все остальное тоже потом. Прости, пожалуйста прости, что потревожили. Стоит заглянуть к алхимику снова…

-Да, нет, же подожди, что вы так торопите, а? -Спросил он без злобы, в шутку, в каждой шутке была доля правды, и он всё же шустро вернулся к своим вещам в углу, чтобы поскорее найти бурдюк с водой с которым провёл в обнимку едва ли не целую минуту утоляя жажду и пока тот полностью не опустил. А затем твёрдо проговорил - Сейчас, только, - он взглотнул, прищурил глаза, и спустя мгновение продолжил. -Нужно собрать всех, порою исцелить сразу всех бывает легче когда речь не идёт о тяжёлых ранах. Но прежде я и сам хотел бы тебя отвлечь на минутку.

Что скажешь? Что слышишь? Что видишь? Вчера ведь ещё здравствовал над победой, – танцевали жители под разноцветным дождём, весело хохоча и восхваляя имя того, чьё не знали, - а сегодня отлёживаешься в канаве. Забытый? Отвергнутый? Людям нравиться наслаждаться всласть за чужой счёт, но к чему байки? К чему познания? К чему вера, которая поддерживает жизнь – духовно и физически?

У женщины были две дочери. Она, Тич, первая леди удачи, но много времени прошло, чтобы богиня могла налюбоваться прекрасными личиками своих девочек? Наблюдать, как те растут? Как учатся, дружат и влюбляются?

Одна золотом ушита, другая - в серебро укуталась. Чувство соперничества рождается с первым криком младенца. Бой с родителями, кои не дадут сказать слова. Бой с братьями и сёстрами, которые желают достигнуть расположения старших. Боролся ли он? О, зачем драться? Зачем дурачку браться за меч? Ноги ступают по каменной плите, глаза различают вуаль тьмы, а слова не хотят быть обычными – те, к коим привыкли, но это стихи. Чем они необычны?

Приятно шелестят серые юбки. Скромна, но очаровательна по себе дама. Она ещё молода, но амбиции спрятаны, как шкатулка прячет песню для ребёнка. Он помнил её русые волосы, овальное лицо. Губы пухлые, а глаза серые – сокроют много, чем любимого сына. Выдаёт себя перед… жалким мужчиной. Ведь он догадывается. Знает, что муж её решит и прикусывает нижнюю губу, смущённо отводя взгляд в сторону. Глупая женщина, глупая матушка. Не знала ты, как сын тебя за это ненавидел? Маленький и необученный, но когда можно увидеть столько презрения в широко распахнутых глазах? Потомок своего огненного предка. От тех, кто и начинал, как рабы. Восхищения ты от него добивалась. Всего-то кровь того, с кем заключила союз. Не признавал, как отца – терять было нечего. Добивалась она улыбки, хотя впору ей было не признавать его своим.

Бешаба, милая Бешаба, ты добилась того, чего хотела от предателя? Или ты хочешь большего? Его слёз, его криков, его страданий?

Жадные женщины.

Прекрасные женщины.

Могут огненные змеи сравняться с белоснежной вуалью? Поляны зелёные, спокойные, со снежным бураном?

Как этот смеет, - ты спросишь, Леди Рок? Просто старается угодить толику ещё, прежде чем из сердца родной образ богини исчезнет, и отпускай, как мать ребёнка. В обиде Бродяга не будет точно.

Он с ужасом осознаёт, где находиться. Только не червь. Не узкое пространство… за что? За что его?! Почему его тут оставили? Даже жалобное, - но останется оно очаровательным, как недоумённая мордочка, - мяуканье Соуса пугает пуще, чем осознание дикого зверя, загнанного в клетку. Участилось дыхание, пальцы сжались в кулаки, а сам он выпрыгивает из мягкой перины, уставившись на картину чёрными окнами, подобные ониксам.

Зачем, зачем, зачем, зачем, зачем?

Запах трав, но хвои нет больше. Сухость во рту, а сознание танцует – двоиться всё в глазах, как ноги отказываются стоять прямо. Нет, он будет стоять прямо. Даже хвост убеждает в этом своего хозяина. Он смотрит в окно, чуть резко не коснувшись его вытянутым лицом, опираясь ладонями на прозрачную поверхность. Дышит глубоко, закатывая глаза, а затем рычит, кулаком пытаясь разбить преграду. Сразу не выйдет, глупый зверь, не спасёт тебя в этот раз наследие предка, но упрям. Разбил! Не будет здесь больше находиться, но травы забирает с собой.

Неужели, Соус… твоя мордочка больше не пытается корчить из себя взрослого кота. Верный-верный Соус, как больно будет Бродяге, если ты исчезнешь. Бросить тебя, котёнок, говоришь? Хвост подхватит лохматый комок и вместе с хозяином выпрыгнут из разбитого окна – свобода!

Символично.

Плечо защищает кожа жилетки, но ощущает острые коготки малыша, как поцарапанные и испачканные длинные ладони осязают шершавость трав. Уйти к поварихе… обещали, выполнили. Спешит полудемон, но держат на короткой привязи. Жалобно мычит, резкими шажками возвращаясь к входу в таверну. Корчит обидчивую гримасу, как в один миг – недоволен этот, недоволен! Хвостатый фыркнул и упал на землю, присев, скрестив колени, но хвост ярче выражал его недоумение, разгоняя пыль.

Нужно собрать всех, порою исцелить сразу всех бывает легче когда речь не идёт о тяжёлых ранах. Но прежде я и сам хотел бы тебя отвлечь на минутку.

- Найдешь всех, а я успею забежать уже. Выслушать успею, а расскажу позже, если… - осеклась, поглядывая на Каури, прежнюю девушку с новыми тяготами. Если не вернется сокол ранее, чем она успеет правильно подобрать слова. Просто вышла за пределы слышимости, теперь поглядывая на трещинки в стенах, среди которых паучок радостно вил паутинку. – Речь идет. И я тебя слушаю.

Илларион с извинением глянул на обоих девушек и прихватив с собою длинный свёрток из зелёной ткани, последовал за Лирлин. Так выглядела взволнованной, явно желая что-то сказать, но теперь осеклась, оставляя его думать над тем что же она хотела сказать и на сколько это может быть важно? Он и сам хотел ей поговорить о многом, и много было тем для разговора, и не все слова будут сказаны сейчас. Неплохо было бы найти сейчас стул.

-Не так много, или много, -Он вздохнул и принялся развязывать свёрток, несколько скрываясь от чародейки, не желая лишать волшебницу всего удовольствия дарения подарков своей излишней спешкой. Острая сталь мерцнула и прокрутилась у него в руках, и он протянул древком вперёд. -Это Бродяге, подарок от Джаэн за помощь. Думаю, ему понравится, и лучше если будет ему отдашь ты.

А затем всё же тон его сделался серьёзней.

-Ты говорила с Каннигом?

А ведь волновался зря, за наблюдениями паучка понятливая быстро спрятала лицо в ладошках. И руку протянула за подарком, доверяясь ощущениям – волнообразные, мягкие и приятные. Понравится Бродяге обладать тем, что несет в себе частицу магического хаоса. И обязательно передаст, и говорить не следовало – видно, все отражают честные зеленые глаза.

- Не находишь странным, что такое необычное оружие оказывается в руках женщины, не видящей и знающей о том, что может понадобиться что-то кроме мечей? Или ты попросил? Оно заслуживает нового имени, - проговорила с нежностью, словно говорила о ребенке. До первой крови можно было так говорить. – Спасибо тебе за то, что помнишь.

Ты говорила с Каннигом?

- Ты не захочешь об этом говорить здесь, - Лирлин смотрела куда-то в сторону от плеча клирика и служанка поспешно ретировалась вниз по лестнице. – Я лишь прошу о тишине и покое, проводишь? И где Рисса сейчас, поскольку даже ей мне не хотелось бы рассказывать. Нечего волновать.

- Не находишь странным, что такое необычное оружие оказывается в руках женщины, не видящей и знающей о том, что может понадобиться что-то кроме мечей? Или ты попросил? Оно заслуживает нового имени, - проговорила с нежностью, словно говорила о ребенке. До первой крови можно было так говорить. – Спасибо тебе за то, что помнишь.

-Не стоит благодарности, не мне. Джаэн, ты ведь говоришь о ней? Готов поспорить на двенадцать кружек эля, что она сама лучше меня знает как с этим обращаться, но копьё принадлежало её мужу. Рионну. Знаю, но она захотела его отдать, странно что оружие не будет дожидаться когда окрепнет рука сына, видно, она ждёт для него иной судьбы, но судьба у оружия всегда одна. Наверное она это понимает и хотело чтобы оно послужило хорошую службу. -Он чуть склонил голову выслушивая её ответ по поводу Каннигана, на сердце стало тяжелей, что-то нехорошее было в этом. Он догадывался, но всё же надеялся.

-Провожу, а Рисса сейчас подойдёт, она хотела поговорить с Каури.

Было бы забавно наблюдать как в плескающемся за край золоте – теперь таком кротком и спокойном – прорезаются острые шипы каждый раз, когда разум спешит предупредить и подготовить сердце к тому, что его ждет. Сколько ещё можно было познавать ассимара – в его жестах, в том как опускаются ресницы или дыхание спокойное и ровное по той или иной причине начинает играть с тем, для кого существует. У Риссы будет много, много времени на то, чтобы предугадывать каждую мысль до того, как она была завершена. Были вручены все ниточки, только бы их увидеть, различать все оттенки.

А ведь теперь и правда были одни – и Соус бы не подслушал. Древко оружия оставалось равнодушным ко всему, кроме забвения. Кроме Вечности в бокале вина, кроме огня между двумя стенами дома. Лирлин недоверчиво смотрела на Иллариона, и попросив о нескольких минутках уединения, вернулась с бодрящим настоем трав, которые попросила внизу на стойке. Попросила сесть и пить. Слишком много было и у нее ненужных жестов.

- Многое не хотела говорить, и знаю, что тем самым позволяла тебе хотя бы уменьшить свои волнения. Канниган не тот, что мы знаем. Хорошо притворяется, но забывает кто он и какой. Встречались… утром? Боги, давно это было. Много веков назад, но память сокращает и плетет узелки. В прошлые разы я могла временно снять пелену с глаз, но теперь она сильнее. Разум подчиняется тьме и холоду, и его мучает! Я видела... и растерянность. И чувствовала вязкую смолу, но не такую как мы знаем. Он сделал вид, что мне поверил. Он забыл о том, кто он – не как ранее было. Мне больше не удается подарить ему немного тепла и утихомирить боль… И я не знаю цели. Он ждет, а не действует, как… как делал это ранее. И сомнений более не чувствуется, и его и не его. Не знаю. Пей и думай, а после я хотела тебе ещё кое в чем признаться…

Как хочется верить, что все уже знаешь, но ты ни-че-го не знаешь! Глупая слабая мошка над фруктами.

Иволга озадаченно посмотрела на клирика Илматера, почувствовав что тот вновь применил свои чары, улыбнулась робко в ответ.

- Спасибо...-две птицы, «ласточка и иволга» сразу подумалось полуэльфийке, лишь на несколько мгновений задержались в ладошке девушки, прежде чем легли на одеяло.

Оставшись наедине с сестрой, Каури снова взяла ее ладошку в свои и поднесла к чуть дрожащим губам.

- Прости меня, - тихо, чтобы не нарушить покой близняшки, прошептала девушка. - За то, что оставила тебя, не сумев уберечь от опасности, что не была рядом с тобой долгое время, что не заботилась о тебе, что не смогла помочь тебе лечением. Прости, родная, я оказалась плохой сестрой.

Илларион благодарно принял травяной отвар, отвар и отвар, сейчас бы он выпил что угодно, а если бы это "Что угодно" внезапно бы оказалось чем-нибудь очень крепким он бы только обрадовался, но всё же не мог сейчас позволить себе блаженное и порою необходимое помутнение сознания и лёгкость мышления, "здравия ради" как говорил наставник, просто зная что если этого не сделать, будет гораздо хуже, глупость, просто глупость, и было глупостью думать сейчас об этом, он просто сделал глоток внимательно слушая чародейку, думая над тем что напиток поможет лучше её понять.

-Глупая слабая мошка над фруктами? -Переспросил он. -Обычно такие мошки счастливы что им удалось найти фрукты, и сами к ним летят. -Он и сам не знал зачем сказал это, очередная глупость, он замолчал приводя мысли в порядок. "Холод и тьма" повторил он про себя несколько раз "Холод и тьма" отчасти ему это было уже знакомо, и это мысль моментально вернуло ему ясность рассудка, а лицо заставило смотреть твёрже . -Он изменился, изменяется заметил это, он же подвергает и себя опасности, и нас тоже, больше чем раньше. Меня это беспокоит. Но, то что ты говоришь? Что именно ты имеешь виду? Не хочешь ли ты сказать что что-то давит ему на рассудок, подавляя его волю и заставляя менять своё поведение? Или говоря иными словами, что он одержим кем-то или чем-то?

Он на секунду остановился, обдумывая мысль.

-О чём?-Спросил он после паузы.

Не хочешь ли ты сказать что что-то давит ему на рассудок, подавляя его волю и заставляя менять своё поведение? Или говоря иными словами, что он одержим кем-то или чем-то?

Девушка лишь осторожно подобрала юбку под себя и присела на пол. Смотрела вниз, заинтересовавшись вечным переплетем древесных линий, по которым не раз пройдутся сотни ног и капельками опустятся слова и дыхания. Злые, добрые, возбужденные – а дерево все будет хранить. До новых прикосновений жесткой щетки в руках не слишком усердной девицы.

- Ты спрашиваешь и сам помогаешь подобрать ответы, никто не нужен, только нужно чтобы было кому слушать. Как канарейке. И Канниган действительно носит что-то в себе. Он не успел притвориться, придумал амнезию после заклинания, раньше такого не было. Даже в более серьезной ситуации. Прятал глаза, чтобы не знала… Нас ведь уничтожает по одному эта тюрьма? Алмерик ведет, Глэнмор, кажется, так, преподносит дары и играет с нами, а ведь знает, зачем мы здесь. Мы видим красивые картинки, хотя казалось, что это должны быть демонические уровни. Они оба нами играют, оба хотят свободы, если говорили правду. А тем не менее с каждым что-то происходит, - шепот брал силы из чего-то более глубинного, под тоненьким слоем силы у каждой девушки есть своя слабость. И как смешно – ради нее только происходят перемены. Тренировка льда, чтобы не треснул. – Едва-едва не исчез Бродяга. Снова. А ночью появился новый друг. Тёмный эльф, затворник – ведь самому хотелось узнать, кто он, верно? Твое внимание было увлечено Каури, а я решила прогуляться к нему. Ты знаешь о традиции дроу вырезать людские поселения? Он знает, он готовится услышать и прервать несколько жизней. Всего один против целого отряда. Если мы будем здесь ещё, я отправлюсь помогать ему. Он даст знать, когда именно… Он позовет меня и тех, кто захочет ему помочь. Но я пообещала, что никто кроме тебя пока не узнает об этом. Что никто не пойдет к нему раньше времени, хоть ты и умеешь слушать.

Говорила и что-то шептала, возможно молитвы, а может просто саму себя обнимала. Было страшно терять, страшно просыпаться с сухими глазами, если бы рука дрогнула и стрела не просвистела.

"Я хочу проснуться... "

Ей снился полет... Или это была явь? Она летела над землей, невысоко, но легкий ветерок обдувал разгоряченное тело, принося облегчение от терзающего ее яда.

Прекрасное лицо... Женское? Или нет? Трудно определить. Красивые черты застыли, подобно лику статуи, глаза безучастно смотрят вдаль.

Аля тоже хочет посмотреть, но не может повернуть головы. Она вообще не чувствует больше своего тела. На короткое время девушка даже испугалась: а есть ли оно? Может, она уже умерла и это ее дух летит над дорогой? "Каури огорчится. Прости, сестренка..."

Бело-голубые волны качают, убаюкивая измученное сознание...

... Шорох волн. Не грозный звук прибоя, а мягкий шелест волны, бегущей по мягкому песку, и с разочарованным шепотом откатывающей назад: нет, никогда ей не достичь такого близкого, желанного, но абсолютно недосягаемого...

Какие знакомые голоса... Шепот складывается в слова. Еще немного, и она поймет их смысл. Еще немного... нет, не получается. Смысл слов ускользает, как морская вода сквозь пальцы, оставляя немного сожаления и чуть пряный запах морских водорослей.

Рука Иллариона легла на горячий лоб охотницы и он закрыл глаза сосредоточенно погружаясь куда-то внутрь себя, чтобы отыскать там то самое необходимое тепло. С короткий миг ничего не происходил, а затем воздух наполнился уже знакомым многим кристаллическим звоном и ощущением покоя. В тело охотницы двинулся ревущий поток целительной энергии, изгоняя яд и все остальные следы пребывания какой-либо заразы в теле. Энергия заполнило с собой всё не терпя никакого соседства, она стремилась поглотить всё тело без остатка, решительно вливаясь в каждую жилку и клеточку как в свой родной дом, но всё же с приятной заботой и бережностью, как к родному телу. Чистое сияние залило собою раны, а затем и всё тело когда энергии стало тесно и свет стал пробиваться сквозь него. Он лишь надеялся что это не причинит ей столько же боли сколько причиняло Риссе и Каури, и не оставит её голой пока магия наполняющая тело не вернуло тело в первозданное состояние.

Йож, тихо причитавший на подушке полуэльфийки, подскочил как ошпаренный. Каждая шерстинка на теле зверька встала дыбом, по загривку и хвосту весело скакали искорки. Высказав на своем чирикающем языке все, что он думает об аасимаре и его нетрадиционной медицине, зверек снова вернулся на свой пост и осторожно потрогал лапкой больную, потом удовлетворенно хрюкнул и полез на излюбленное место. Алаяйя спала. Глубоким спокойным сном здорового, но очень уставшего человека.

- Спасибо...-две птицы, «ласточка и иволга» сразу подумалось полуэльфийке, лишь на несколько мгновений задержались в ладошке девушки, прежде чем легли на одеяло.

Оставшись наедине с сестрой, Каури снова взяла ее ладошку в свои и поднесла к чуть дрожащим губам.

- Прости меня, - тихо, чтобы не нарушить покой близняшки, прошептала девушка. - За то, что оставила тебя, не сумев уберечь от опасности, что не была рядом с тобой долгое время, что не заботилась о тебе, что не смогла помочь тебе лечением. Прости, родная, я оказалась плохой сестрой.

Алаяйя спала и не слышала слов сестры, но, совершенно случайно, ее рука нежно провела той по щеке, словно мимолетная ласка, знак участия и расположения.

- Иволга... - чуть слышный шепот сквозь сон, настолько тихий, что заглушается стуком сердца и царапанием коготков лемурчика по простыне.

Что ей снится? Кто знает...

Илларион покачал головой обдумывая новые слова, значит, в Каннигане, засело что-то магическое. Он сам и на заметил, как он стал разминать затёкшие руки, перебирая пальцами по кружке, чтобы снять неприятную тяжесть и покалывание, которое так и не думало проходить. За этими жестами он следил за её словами и жестами, ей было нелегко говорить об этом, определённо это было не тем что сразу ставят в огласку и о чём говорят со спокойной душой. Нет же, он и сам был взволнован хоть и предельно собран, знала ли Лирлин что за последние несколько дней ему уже пришлось уничтожить несколько демонов? Или не демонов, тёмных отражений души, её холод и тьму. Ах, если бы он мог просто также взять и очистить барда, и всё стало бы нормально, да нет же, он знал что здесь такой трюк не пройдёт. Он слушал, внимательно слушал, вникая в каждое слово. Ошиблась ли она или была права? Он не рассердился, но не потому что устал, нет, ему было приятно знать, что всё же кто-то смотрит по сторонам, не забывает про друзей, и окружающее. Может и это не было достойным, но просто было знать что на кого-то можно положится, но было тревожно, и Лирлин не могла скрыть своей тревоги. Это беспокоило и его, как и беспокоил настрой в отряде.

-Спасибо. -Первым было всего одно короткое слово сказанное с искренностью. -Ты поступило правильно, -его голос всё же дрогнул в одном не имея причин скрывать правды. А он качнул головой, ему было хорошо известно о чём говорила Лирлин и о чём говорил тёмной эльф. -Только эльф соврал, отряд придёт не для того чтобы вырезать жителей. Они заберут их в рабство.

Спустя миг его голос стал чуточку ясней и решительней, но не утратил твёрдости. -Мы поможем, обещаю, и ты не будешь одна. Я буду ждать момента когда он даст знать, этот эльф, другой, он не сделал то что мог бы, и свою жизнь опасности подверг. Я понимаю необходимость сохранения тайны. Надеюсь, ему самому ничего не будет угрожать. Спасибо что сказала, и спасибо что сказала. -После этих слов он всё же простил себе небольшую шутку. -Может я стану походить на брюзжащего старика, но всё же, мне хотелось бы знать, если ты решишь прогуляться ночью одна до замка полного ловушек. Старику во мне спалось бы легче, зная, что он может помочь. Но всё равно спасибо. Что же касательно остального, я скажу тебе тоже что собираюсь и сказать остальным. Нам стоит экономить время. Отдыха позволить себе мы не можем, возможно, здесь, в безопасности и без дела мы можем просидеть и месяц. Но там, за пределами круга, рушиться рай, и я не знаю, сколько он продержится. Но у меня есть все основания полагать, что ничего хорошего из этого не выйдет. Хотел бы я приободрить тебя словом, но могу лишь делом прося об услуге, в конечном итоге, от этого зависят все наши жизни, никто не купит нам свободы кроме нас самих и мы должны быть сильными. Пускай яркие картинки не обманывают взор, они не обман, но положиться может только друг на друга. Спасибо что мне сказала.