Forgotten Realms: The Prison

Все хорошее, как и все плохое, рано или поздно заканчивается, закончился и нудный серый дождик. Алаяйя вылезла из своего укрытия и отправилась на поиски съедобных плодов, а также лекарственных растений - последних вскоре у девушки набралась целая охапка. Осталось разыскать сестру, для лечения которой все это и предназначалось.

! Рыбка

- Ты таким уже пользовался, - неожиданно хихикнула Рисса. - Когда добывал нам еду.

-Что-то я на заметил чтобы кто-то тут был похож на яблоко или салат, -хихикнул он в ответ. -Это иное, и там есть кому слышать о моей просьбе. А теперь думаю некоторым будет приятным узнать что мы предоставлены сами себе. Алмерика больше нет тут. Однако ему удалось оставить Сила нам в помощь, он позаботится о Лирлин.

-Что-то я на заметил чтобы кто-то тут был похож на яблоко или салат, -хихикнул он в ответ. -Это иное, и там есть кому слышать о моей просьбе. А теперь думаю некоторым будет приятным узнать что мы предоставлены сами себе. Алмерика больше нет тут. Однако ему удалось оставить Сила нам в помощь, он позаботится о Лирлин.

- Принципы построения одни и те же, разница лишь в переменных и источнике силы, - покачала головой Рисса. - Вполне сопоставимый уровень для тех, кто способен создавать неотличимые от реальных иллюзии класса "мир".

Куда она шла? Казалось небеса рассердились на нее за то краткое время, что она пряталась под кроной ольхи, и теперь желали просто смыть ее с лица земли. Водяные струи больно стучали по непокрытой голове, заливали глаза и нос, не давая возможности нормально дышать, видеть куда идешь. Оглушали. Гнули хрупкую фигурку к хлюпающей под ногами жиже, чтобы навсегда погрести ее в ней, растворить, не оставив и напоминания. В сапоги вдруг хлынула ледяная вода, а бурный поток некогда тихой речушки попытался подхватить и понести их владелицу. Оскальзываясь, на четвереньках, вскрикивая и плача от боли в израненном теле, Иволга выбралась на берег и отползла подальше от реки, в которую случайно забрела. Так и стояла, низко пригнувшись к жидкой грязи, тяжело дыша, захлебываясь льющимися по лицу потоками дождя. А потом вдруг услышала резкий свист. И снова — лишь оглушающий шум воды. Показалось? Но полуэльфийка уже упрямо ползла вперед — под сень густых ив, где укрытая от дождя выглядывала из своего гнезда маленькая иволга. А там упала, теперь скрытая от непогоды, дрожа от холода. Желтая птичка вылетела из своего домика, подлетела ближе, поворачивая головой из стороны в сторону и разглядывая лежащую на земле знакомую. Снова свистнула, зовя ту.

- Тихо, милая, - прошептала Каури, поднося грязный палец к посиневшим губам.

Тело бил озноб, в то время как жар, идущий от раны на ноге распространялся, и теперь испепелял изнутри, разгораясь лихорадочным румянцем на клейменой щеке. Лишившуюся благословения Тира терзала лихорадка.

Пернатая тезка снова чирикнула, подлетела к девушке, не страшась опустилась на тонкие пальцы. Ответа не последовало...

Не смей поднимать глаз на хозяина. Не смей говорить без разрешения хозяина. Не смей ослушаться приказа хозяина. Эти и еще сотни подобных правил с пеленок вбивали в голову безымянной рабыни. И она не поднимая глаз, молча выполняла приказы. А потом сцепилась с другим таким же безымянным мальчишкой за кусок хлеба — тот тайно принесла ей мать, служившая в господском доме, а тот вздумал отобрать. Набросились друг на друга — не дети, а цепные псы, кусаясь, царапаясь, с камнями в маленьких ручонках. А горбушка валялась, втоптанная в грязь. И как собак — окатили ледяной водой из колодца, а потом надсмотрщик больно ухватил за остроконечное ухо, поднимая на ноги. Затрещина, от которой потемнело в глазах и зубы лишь чудом остались на месте. Может и убил бы. Или плетью изувечил бы, как того, второго. Но драку видел хозяин. И разглядел в ней зачатки воина. К счастью ли? К беде? Мать свою она больше не видела. Хотя воспоминания о ней не померкли за прошедшие годы. Какому богу поклонялась она раньше? Не по велению сердца, но по научению старших? Все рабы тайно молятся кому-то, желая хоть после смерти найти участь лучшую, чем при жизни. Но та встреча в лесу, когда воин Тира сэр Касавир спас ее от неминуемой смерти, навсегда изменила жизнь маленькой рабыни.

Дождь, наконец, перестал. Лишь капли продолжали падать с мокрых листьев ивы. Птица снова чирикнула, вспорхнула, отлетая в сторону, на тонкую ветку дерева. Черный блестящий глаз пичуги смотрел на полуэльфийку. Потом, замахав желтыми крылышками, иволга вылетела из зарослей ив, погнавшись за какой-то букашкой.

-Пожалуй, наверное ты права. -Согласился он с трудом представляя себе такое, с другой же стороны, многим волшебникам было призвать кого-то с планов, демона, дьявола не важно, они не знали личности порою, но задавали критерии. Да это имело смысл. Но чтобы призвать людей... О таком он слышал, впрочем, здесь ему действительно было лучше довериться тому, кто знает что говорит. Словно обдумывая слова он поднял руки ладонями верх на уровне головы и тут же послышался протяжный хрустальный звон, воздух поплыл и пошёл трещинами сквозь которые старался пробиться свет, а следом и плотный туман накрывший его ладони, полностью скрыв их, звон нарастал с каждой секундой пока свет стараясь пробиться сквозь туман не растопил его в вспышке а в его руках не оказался поднос из мутного лёгкого материала, а на нём яства, в своей основе фрукты, овощи, нашлось место и томатному соку.

-Жаль, а я надеялся что получится. Придётся воевать при помощи яблок и груш. -Притворно огорчённо сказал он опуская поднос рядом с Риссой. -Теперь когда Алмерика тут нет, придётся взять его обязанности на себя. И другие тоже. -Сказал он уже с горечью. -Сил помоги разослать всем моё послание.

После этих слов он достал из сумки футляр с пергаментом и протянул его волшебнице. А сам шепнув слово "Закат" активировал магическую связь сразу на всех думаю с чего начать. "Я понимаю вашу боль и огорчение, и надеюсь вы понимаете ради чего Лирлин поступила так, ради нас, и того чтобы мы могли продолжить путь, именно поэтому она сделала то что сочла необходимым, мне жаль что так вышло. Но она сделала свой выбор, ради нас, тех кто был ей дорог. Бродяга, Гош... Тех, кого считала своими друзьями. И желала, чтобы мы были свободными, и пусть её жертва не будет напрасна! Я призываю уважать её выбор и решение, которое не сделали мы сами, дабы она смогла и сама увидеть результат своих действий, надеюсь, это её не разочарует, и я сделаю всё возможное ради этого, ради неё, ради вас, и как и прежде. И мне хотелось бы и от вас того же. Мне жаль, что так случилось, и может я не в праве сейчас говорить её имя. Но перед нами, каждым из нас сейчас стоит угроза, не только нашей жизни и свободы, но и других жизней. И не только обитателей этого места, возможно, проходя здесь мы, послужим высшей цели, а может и нет. Но путь на свободу нам придётся завоевать, я не говорю о стали, нам придётся применить все, на что мы способны и дальше больше. Придётся сражаться и действовать с умом, чтобы сделать мудрый выбор. Алмерик больше не сможет помогать нам, и сейчас здесь, мы лишены его поддержки, и нам самим придётся добывать необходимое. но Сил ещё с нами и поможет чем сможет.

Я взываю к тому, что вами движет! Стараться ради себя и других, сейчас каждый нуждается вдруг друге. И я надеюсь на вашу помощь. Я понимаю всё что произошло, и если вы решите выбрать иного лидера, я пойму. Если кому есть что сказать, я жду в доме Алмерика, вы знаете, где это или позовите Сила, это место могло измениться. Вам придётся сделать выбор со всей ответственностью за него. Вам, в сущности, у всех у нас один. Сражаться, принимать решения, применить и силу, и ум, и мудрость, мы тяжёлых обстоятельствах и мы нуждаемся в каждом и в каждом таланте которым мы обладаем. Ради достижения возможно нам придётся пожертвовать многим, мирскими заботами и собственными желаниями. Ибо на нас ляжет ответственность за себя и друг друга. Как прежде боюсь, уже не будет. Или сдаться, проиграть, подчинится воле, и боюсь в конечном итоге погибнуть. Ни ради чего. Я прошу вас продолжить путь дальше со всей отвесностью, и решимостью, а не по принуждению. В конечном итоге, у нас нет ничего больше. Многие из вас были готовы пожертвовать жизнью, всем ценным что было у вас, ради общего дела, и ради тез кто близок. Теперь же я прошу вас сделать тоже самое, и даже большое, не по своей прихоти, а по необходимости большей чем стояла перед нами тогда. Я призываю вас бороться ради этого дела и тех кто вам близок! И пускай не забудем мы горький урок, пока мы не можем ничем большим помочь Лирлин.

Завтра же, же предстоит отправиться в Долину Ледяного Ветра, какие либо детали как и прежде мне ещё неизвестны, лишь прошу позаботиться о собственном снаряжении подобающим образом, нам придётся столкнуться с холодами, будьте готовы. Кое-с чем возможно я сумею помочь, еда, всё необходимое теперь можно найти в доме Алмерика, сам же он больше не сможет ответить на ваши просьбы. Пока тут остаются запасы, что не могут покинуть пределов этого места. В моих силах лишь позаботиться о пропитании." -После он заглушил связь и обратился к Риссе.

-Что скажешь?

Теперь всех созывал Сил. Он появился перед каждым членом отряда, и попросил их собраться, как обычно, возле высокого многоэтажного здания, в котором они проживали. Больше не было голоса, который доносился отовсюду, Алмерик не возвращался с тех пор, как его забрал враг. И его отсутствие было заметно - в мелких, незначительных изменениях: стихло щебетание пролетающих над головами птиц, пропал легкий ветерок, который ласкал кажу и расслаблял уставшие после прохождения уровня тела и умы, солнечный свет становился слабее – как будто все это до этого создавал именно маг, специально. Впрочем, теперь на зеленых просторах Рая стало куда оживленнее. Повсюду бегали олени, маленькие кабаны, зайцы и многие другие мелкие животные. Даже для того, кто не был знаком с искусством выслеживания и охоты, не составляло большого труда подстрелить кого-то из зверей.

Если это вообще было необходимо. Клирик утверждал, что нет.

Сил подождал, пока путники подойдут, и появился сразу перед всеми.

- Как я уже говорил Иллариону, в этот раз вы отправитесь в Долину Ледяного Ветра. Это очень холодная и суровая земля, жаль, что у вас нет возможности должным образом подготовиться к проживанию в таких погодных условиях. Но, быть может, вам повезет. Попытайтесь, как только появитесь в долине, сразу дойти до ближайшего населенного пункта. В этом месте находятся десять небольших городов, связанных друг с другом союзом. Выберите любой, а там станет понятно. Впрочем, я все равно останусь с вами. – Сил сделал паузу. – Приготовьтесь…

Тьма захватила их, как и раньше. Все было по-прежнему.

Долина Ледяного Ветра не просто так заслужила себе такое название, и она полностью его оправдывала. Первое, что почувствовали путники по прибытию в эти земли, был холодный, пронизывающий, леденящий кости ветер. Он проникал под одежду и доспехи, царапал и обжигал кожу, заставлял глаза слезиться, а горло жечь. Он полноправно пользовался тем, что отряд перед ним был практически беззащитен. Ко всему этому добавлялся постоянный свист в ушах и чуть ли не нулевая видимость. Стоило большого труда сосредоточиться и попытаться отыскать хоть что-то в той стуже, посреди которой они оказались.

В десяти метрах от их позиции были заметны следы дорожного тракта. Гораздо более низкое, покрывающее землю снежное полотно, с двух сторон от которого лежали высокие сугробы, тянулось куда-то далеко вперед, скрываясь за непроницаемой стеной из кружащего в воздухе снега.

Было решено пойти по этому тракту, и в какую именно сторону – сейчас не имело значения.

Кто-то предпринял какие-то попытки защитить от холода себя и весь отряд – с помощью магии и подручных средств, кто-то справлялся своими силами. Но все понимали, что долго они так не протянут.

Но долго и не понадобилось. Спустя какое-то время мороз неожиданно стих, ветер стал намного слабее. Видимость улучшилась. Отряд заметил впереди блеклые очертания какого-то города. А когда повернулся, то увидел кое-что другое – гораздо ближе. Прямо по направлению к ним шел караван с тремя большими, закрытыми повозкам и всего парой людей, сидящих на лошадях, – судя по всему, охранников.

Караван остановился, когда подъехал к отряду вплотную. Из первой повозки, открыв маленькую дверцу, вышел полный коренастый мужичок с густой бородой. Он удивленно посмотрел на путников, находившихся здесь, на морозе, в такой одежде, и заговорил:

- Приветствую, незнакомцы. Меня зовут Аглоф, я купец и караванщик. И, должен признаться, мне жутко интересно, что же вы здесь делаете.

Привлеченный остановкой каравана и голосом заговорившего торговца, из второй повозки появился кое-кто еще. Его лицо, с эбонитовой, практически черной кожей, сильно выделялось на фоне белого снега. И особенно - на фоне таких же белых, длинных волос. Он был одет в легкие доспехи, поверх которых свисал плотный меховой плащ; на его поясе, в ножнах, покоились два изогнутых клинка, которые определенно обладали немалой магической силой. Незнакомец не спеша подошел к отряду, разглядывая их своими пурпурными глазами цвета лаванды.

Могло показаться удивительным, что в таком месте, как Долина Ледяного Ветра, делал темный эльф.

Терять всегда тяжело. Даже если это крохотный Мыш, который прожил три долгих года в кармане халфлинга и которого почти никто и никогда не замечал. Гош помнил каждый усик на весёлой мордочке, влажный всё время что-то вынюхивающий нос и большие уши, как у него самого. Чем-то они были похожи - питомец и хозяин. И вот теперь, верный маленький друг останется навсегда в этом лицемерном предательском мирке чьих-то фантазий.

- Спи, малыш, - шепнул Гош напутственные слова. - И пусть твоя душа найдёт дорогу к своим мышиным богам.

Хин поднялся, стряхнул с волос стекающую влагу и отправился в нору. Выходить оттуда до следующего уровня он не собирался.

Он долго рылся вещах и вскоре нашёл необходимое, чтобы сменить потрёпанную одежонку. Как бы там не было, но заключение продолжалось и нужно быть готовым к дальнейшим броскам во времени и пространстве.

Обед получился скудным. Не потому что кончились богатые запасы в норе, а потому есть не хотелось. Кусочек сыра и сухарь - вот и всё что ему удалось в себя запихнуть.

А потом, было послание от Иллариона, общий сбор у таверны и очередной бросок в безвременье...

* * *

Гош поёжился под пронизывающим ветром и поглубже спрятал нос в меховой капюшон тёплого плаща, который прихватил из Рая по совету клирика.

- Не люблю я зиму, - сказал полурослик, кутаясь в полы одежд и припоминая уютную нору Гэмджи, в которой большая семья собиралась на зимовки.

Путь был сложным. Ветер сбивал с ног. Вьюга пыталась их погрести под замётами, а мороз казалось пробирался до внутренностей. Заледеневший мир, где не видно ни зги, где не выживет никто... кроме них. Потому что они должны и обязаны и нужны для исполнения чужой воли. Поэтому когда появился караван, Гошу хотелось с нетерпением высказать возмущение купцу Аглофу: "Чего так долго-то?!" Но он промолчал.

Что слышишь ты, молящийся? Что видишь, как веки закроешь? Отвечает тебе божество? Касается плеч невидимой рукой? Непочтенно было провожать – а там река красная, небо серое и туман.

Тропинка тебе в спасенье.

Дождь грехи смывает – говорят набожные. И Бродяга верил этому, как ребёнок и им остался. Посмотри в зеркальце… нет, не взрослого паренька с усами и козлиной бородкой, а мальчишку скрытого. Дайте, дайте ему, наконец, себя-то проявить! И уже не зарыдает в опрометчивость сущности своей. Не хочет спорить, говорить, а выходят стихи – долго ли это к любви болтовне вечной? Не раз терял. Не раз бросали. Риган, Кастис им были имена, и память хранил – то догма Лорда просила.

Отпускай? Храни память, но не мертва ещё.

Видишь сад своей богини? Поляну? Водопад? Не знает этот план её. Не знает, как весело там и боли нет. Нет твари лохматой, что вечно гоняться будет, пока душа не истерзается. Потрескается и конец будет циклу.

Ао… ты там живой ещё?

Я понимаю вашу боль и огорчение, и надеюсь вы понимаете ради чего Лирлин поступила так, ради нас, и того чтобы мы могли продолжить путь, именно поэтому она сделала то что сочла необходимым, мне жаль что так вышло. Но она сделала свой выбор, ради нас, тех кто был ей дорог. Бродяга, Гош…

И не поймёшь сразу – али Ао, или Келемвор, а голосок-то принадлежал аасимару… испорченному. Повторяешь путь родственников своих дальних и уже родня близкая.

Давайте глотки друг другу перегрызём!

Нет, нет, нет… удел барда. Милость? Вера сестрицы невинной, а что другие скажут? Кто послушает Бродягу? Поморщиться только и не дослушает голос ребёнка небожителя. Удивился хоть в начале, что жемчужина осталась в ладони… в ладони? А, может, спрятал? А, может, не заметил? Как много в траурном убранстве карманов?

- Заткнись, замолчи, прикуси язык, - шипит и сам же облизывается своим языком змеиным, прежде чем встать на ноги.

Уверенно ноги держат его на камешках. Смело стоит на крыше, да привык, когда сверху вниз ониксы смотрят. Ладонь сжала жемчужину, а тот видно ещё продолжал говорить. Замолчи! Не говори… тифлинги предоставлены самим себе. Так их учат, обрекают. Хватит умных мыслей. Хватит монологов длинных. Хватит попыток что-то исправить. Теперь взмахнись Бродяга. Взмахнись и не будет тебе слов лишних. Твоя голова. Твоё тело. Твой хвост! Случайный зритель, слушатель, смотрящий. Лишь по иронии случая – поможет или нет. А нити осязать могла только одна, но спит грёзами глубокими и Соус останется рядом в этот раз.

Раз, два, три… жемчужины больше нет в ладоне Бродяги. Быстро исчезла в серых красках осквернённого Рая.

Помнишь юнцом, как ветер холодный, жгучий ударил по щеке? Помнишь, как обнимал самого себя, но идти продолжал из-за голода сильного? А она знала, - или нет, тщеславная, - что выживет.

Руки только вновь ложатся на плечи, а хвост – тихо, тихо болтает он гребешком. Глаза жмурятся, чтобы ветер глаз не касался, как ноги согнулись.

Сынишка пламени упрямого, но не холода строгого.

x до часа-двух

Каури нигде не было. Алаяйя уже почти отчаялась найти сестру (про способности подаренной Илларионом броши она совсем забыла), когда ее внимание привлекла небольшая желто золотистая птичка, настойчиво мельтешившая перед самым лицом следопытши. Иволга.

- Иволга, ты знаешь, где моя сестричка?

Птичка издала переличатую трель и перепорхнула на соседнюю ветку. Потом оглянулась, словно звала за собой, пискнула, и полетела вперед, указывая дорогу.

Тело бил озноб, в то время как жар, идущий от раны на ноге распространялся, и теперь испепелял изнутри, разгораясь лихорадочным румянцем на клейменой щеке. Лишившуюся благословения Тира терзала лихорадка.

Аля, вскрикнув, бросилась к сестре.

- Иволга, родная, что с тобой?

Близняшка не отвечала, только хриплое дыхание срывалось с посиневших губ.

- Потерпи, я сейчас!

Как хорошо, что ивы такие густые! Алаяйе удалось отыскать почти сухое место в густых зарослях. Перетащив туда сестру, она быстро заплела гибкие ветки в непроницаемый навес, на случай если снова пойдет дождь, потом освободила больную от мокрой одежды, невольно поморщившись при виде многочисленных кровоподтеков, оставшихся после исцеления клирика, и закутала в сухую одежду - в ее дорожном мешке лежало аж два плаща. Теперь настало время лечения.

К счастью, за время их странствий, отец сумел научить девушку излечивать многие болезни, том числе и лихорадку. Оставалось найти нужные травы, ведь те, что она собрала до этого предназначались для залечивания синяков и ран, а не изгнания жара и простуды. Но как оставить больную в одиночестве?

- Йожик, что мне делать? Мне срочно нужна вот такая травка, и побольше...

Понятливый зверек мигом пришел на помощь. Понюхав корешок, он упрыгал в лес и вскоре, довольно похрюкивая, уже тащил нужное растение, потом еще и еще, пока не собралась целая горка, и только после многократных заверений хозяйки, что этого ей более чем достаточно, успокоился и принялся грызть решек из своих запасов.

Остальное было делом техники - сварить зелье и по капельке влить в рот бессознательной пациентки, приготовить заживляющую мазь и целительные примочки от ран и ушибов.

Когда дыхание сестры выровнялось, а жар начал спадать, Аля, оставив близняшку на попечение Йожа, выстирала ее перепачканную глиной одежду, и вконец обессиленная, заснула под одним плащом тесно прижавшись к Иволге, чтобы согреть ее своим теплом.

Очнулась Иволга от того, что задыхалась. Жар спал, но нос, сломанный ранее, напрочь заложило. Полуэльфийка шумно вдохнула воздух ртом, осторожно ощупывая разбитое лицо рукой. Болеть ей было в новинку. И только потом поняла, что не одна. Испуганно вздрогнула, оборачиваясь и тут же улыбнулась, увидев белокурую макушку сестры. Замерла, не желая нарушать покой той - лицо Алайяйи осунулось, а под глазами залегли тени. Заметив тонкую цепочку на шее близняшки, протянула руку и осторожно взяла медальон, чтобы посмотреть на портрет матери. И тут же приглушенно вскрикнула, когда верный страж Йож цапнул несильно за палец "воровку".

Тихий вскрик заставил Алю моментально встрепенуться и окрыть глаза.

- Иволга? Как ты себя чувствуешь? Вчера ты вся горела... Прости, это я виновата - надо было взять тебя с собой в тот, первый шалаш. Но я так расстроилась, что совершенно не подумала... А потом решила, что ты укроешься в доме... Сейчас я принесу твою одежду, она, должно быть, уже совсем высохла.

Тихий вскрик заставил Алю моментально встрепенуться и окрыть глаза.

- Иволга? Как ты себя чувствуешь? Вчера ты вся горела... Прости, это я виновата - надо было взять тебя с собой в тот, первый шалаш. Но я так расстроилась, что совершенно не подумала... А потом решила, что ты укроешься в доме... Сейчас я принесу твою одежду, она, должно быть, уже совсем высохла.

- Спасибо, мне уже лучше, - прогнусавила в ответ Каури, смущенно краснея до кончиков острых ушей. - Не вини себя! Так глупо вышло, я заблудилась. Дождь был такой сильный!

- Спасибо, мне уже лучше, - прогнусавила в ответ Каури, смущенно краснея до кончиков острых ушей. - Не вини себя! Так глупо вышло, я заблудилась. Дождь был такой сильный!

Теперь уже Алаяйя покраснела, в точности как ее близняшка. Чтобы сгладить неловкость, девушка бытро выскользнула из шалаша и вскоре вернулась с ворохом одежды и несколькими своеобразно пахнущими листиками.

- Вот, одежда совсем высохла, а это поможет твоему бедному носу. Просто разотри их в руке и нюхай сок.

Теперь уже Алаяйя покраснела, в точности как ее близняшка. Чтобы сгладить неловкость, девушка бытро выскользнула из шалаша и вскоре вернулась с ворохом одежды и несколькими своеобразно пахнущими листиками.

- Вот, одежда совсем высохла, а это поможет твоему бедному носу. Просто разотри их в руке и нюхай сок.

- Спасибо! - Иволга начала одеваться, осторожно облачаясь в кирасу. Потом по совету сестры растерла в ладошках один листик и, поднеся руку к лицу, сделала глубокий вдох. Вернее попыталась. Напрочь заложенный нос не дал ей это сделать, зато полуэльфийка зашлась в кашле, со стоном схватилась за ребра. - Ох, - выдохнула она, когда смогла откашляться и сконфуженно посмотрела на Алю, не сдержав все же улыбки. - Никогда раньше не болела. Тир берег меня от простуд. Это оказывается очень неудобно!

- Ох, - выдохнула она, когда смогла откашляться и сконфуженно посмотрела на Алю, не сдержав все же улыбки. - Никогда раньше не болела. Тир берег меня от простуд. Это оказывается очень неудобно!

- Ничего, мы тебя все равно вылечим! - К Але понемногу возвращался оптимизм.

- Ничего, мы тебя все равно вылечим! - К Але понемногу возвращался оптимизм.

А вот Иволга наоборот, погрустнела, подумав о том, что лишилась благословения Тира. Чтобы не расстраивать сестру, девушка поспешно отвернулась, делая вид, что целиком поглощена опоясыванием перевязью с ножнами.

- Да, конечно, - ответила она, - мне уже гораздо лучше, чем было. Жар прошел и больше не знобит.

Долина Ледяного Ветра оправдывала свое название. Теплый плащ, который в заснеженном Миф Дранноре казался даже слишком теплым, мало помогал от пронизывающего точно стальной клинок холода. Аля жалась к Иволге, стараясь хоть чуточку согреться, но все же тепло медленно, но неумолимо, покидало ее тело - руки и ноги совсем окоченели и сейчас она врядли смогла удержать оружие или убежать в случае нападения на их отряд.

- Приветствую, незнакомцы. Меня зовут Аглоф, я купец и караванщик. И, должен признаться, мне жутко интересно, что же вы здесь делаете.

"Замерзаем", - подумала полуэльфийка, падая в сугроб. Экзотического спутника купца девушка уже не увидела.

х- до вечера

После он заглушил связь и обратился к Риссе.

-Что скажешь?

- Скажу, что нам надо отдохнуть и набраться сил. Самоедство и муки совести отложим до лучших времен, - отозвалась Рисса.

______________________

Караван остановился, когда подъехал к отряду вплотную. Из первой повозки, открыв маленькую дверцу, вышел полный коренастый мужичок с густой бородой. Он удивленно посмотрел на путников, находившихся здесь, на морозе, в такой одежде, и заговорил:

- Приветствую, незнакомцы. Меня зовут Аглоф, я купец и караванщик. И, должен признаться, мне жутко интересно, что же вы здесь делаете.

Холод. Мучительный холод, когда, казалось, все мысли в голове замерзли и перекатываются по опустевшему черепу льдинками, вызывая боль то тут, то там. Рисса как могла удерживала тепловой щит, но он практически не спасал от ледяного ветра, пробивавшего защиту навылет. От каждого порыва Рисса вздрагивала и теснее прижималась к мужу, как будто пытаясь скрыться от вездесущего холода внутри него.

Потребовалось время, чтобы голос караванщик дошел до сознания Риссы. Да и потом она ответила не сразу.

- З-з-замерзаем...

Пронизывающий ветер, давший название этой местности, от которого не мог защитить подаренный сестрой плащ. Колючий снег, безжалостно жалящий незащищенное лицо. И жгучий холод, от которого стальная броня мгновенно покрылась белой изморозью, забрав последние крохи тепла у полуэльфийки. Она еще цеплялась посиневшими пальцами за жавшуюся к ней Алайяйю, когда к отряду подъехал караван. А потом уже в беспамятстве упала в пушистый сугроб, увлекая за собой близняшку, да так и осталась лежать, уже не чувствуя чьих то сильных рук, будто котят поднявших их с Алей из снежного плена.

- Это чьё? - прогудел могучий гигант, с покрытой мелкими сосульками длинной бородой и длинными же светлыми волосами, что подобно гриве льва спадали на плащ из шкуры медведя. Стального цвета глаза, прячущиеся в лучиках морщин, оглядели бессознательных девушек, которых варвар продолжал держать за вороты плащей, удивляясь про себя на находку.

А потом без усилий закинул обеих в тепло одной из повозок, прямо на мягкие звериные шкуры, с головой накрыв еще одной, чтобы две "сосульки" отогрелись.

- Это чьё? - прогудел могучий гигант, с покрытой мелкими сосульками длинной бородой и длинными же светлыми волосами, что подобно гриве льва спадали на плащ из шкуры медведя. Стального цвета глаза, прячущиеся в лучиках морщин, оглядели бессознательных девушек, которых варвар продолжал держать за вороты плащей, удивляясь про себя на находку.

- Эт-т-то н-наше, - простучал зубами плут.

А потом без усилий закинул обеих в тепло одной из повозок, прямо на мягкие звериные шкуры, с головой накрыв еще одной, чтобы две "сосульки" отогрелись.

- Т-т-ты поос-с-строжней, - возмутился заледеневший полурослик. - Эт-то, наверное, д-девушки.

"Или сосульки", - проплыло в заиндевевшем мозгу.

- Ак-курат-т-тней, не ра-з-з-збей...

- Эт-т-то н-наше, - простучал зубами плут. - Т-т-ты поос-с-строжней, - возмутился заледеневший полурослик. - Эт-то, наверное, д-девушки.

"Или сосульки", - проплыло в заиндевевшем мозгу.

- Ак-курат-т-тней, не ра-з-з-збей...

- Эк? - варвар низко наклонился, уперевшись огромными ручищами в колени и посмотрел на еще одну говорящую сосульку, очень маленькую. - Вот оттаят и посмотрим, кто там. Может и тебя туда? - спросил участливо, кивнув головой на повозку за спиной.

- Эк? - варвар низко наклонился, уперевшись огромными ручищами в колени и посмотрел на еще одну говорящую сосульку, очень маленькую. - Вот оттаят и посмотрим, кто там. Может и тебя туда? - спросил участливо, кивнув головой на повозку за спиной.

- Д-д-да, - заикнулся Гош. - Не соблаговолите ли вы и меня, т-туда же? Говорят, чтобы согреться, н-надо прижа-т-тся к друг другу. Вот-т-т мы т-там в повозке и приж-жмёмс-ся.

- Д-д-да, - заикнулся Гош. - Не соблаговолите ли вы и меня, т-туда же? Говорят, чтобы согреться, н-надо прижа-т-тся к друг другу. Вот-т-т мы т-там в повозке и приж-жмёмс-ся.

Дважды просить не надо было. Хин взлетел в воздух, а через мгновение оказался под теплой шкурой.

- Верно, - прогудел где-то за пределами повозки голос варвара. - Тока одежу лучше снять! тогда быстрее сугрев пойдет! А если еще и ...., - что надо еще сделать, чтобы быстрее согреться потонуло в вое вьюги и громогласном хохоте охранников каравана.

Дважды просить не надо было. Хин взлетел в воздух, а через мгновение оказался под теплой шкурой.

- Верно, - прогудел где-то за пределами повозки голос варвара. - Тока одежу лучше снять! тогда быстрее сугрев пойдет! А если еще и ...., - что надо еще сделать, чтобы быстрее согреться потонуло в вое вьюги и громогласном хохоте охранников каравана.

- Угу, - благодарно буркнул полурослик после скоростного полёта, - я уже тут как-нибудь на месте разберусь, как оно быстрее, - добавил он, плотнее прижимаясь к сёстрам.

Перед отправкой Илларион как всегда проснулся рано, вновь одевшись в в куртку из волчьего меха и свой серый плащ, так что вместе с большим багажом он чувствовал себя, ну, сложно было описать, наверно очень толстым человеком и то же время тяжесть и тепло распределённая по телу были ему привычны и приятны. А где-то внутри, он уже готовил и защитные чары, ему они были не так нужны, но вот другим, скорее всего были необходимы, не все оказались так же предусмотрительны. И на этом он попытался сосредоточиться, всё же восемь человек. Внезапный порыв ледяного ветра швырнул ему в лицо пригоршню снега, Илларион только тряхнул головой и белый свет отряжённый от устилающего дорогу ковра пришедший на смену тьму заставил ему прищурится. В воздухе летели большие снежинки и тут же таяли, коснувшись его разгорячённой кожи. Сейчас он почувствовал этот приятный холод, отдающий стягивающий болью на лице, он почувствовал себя почти что дома. Ветер, снег и запах стужи, почти как дома, так далеко и всё же так похоже. Наверное он единственный кто не испытывал ужаса перед ледяной стихией. И всё же нужно двигаться, если он не думает тащить их всех. И они упрямо зашагали вперёд, а он крепче обнял волшебницу.

Караван остановился, когда подъехал к отряду вплотную. Из первой повозки, открыв маленькую дверцу, вышел полный коренастый мужичок с густой бородой. Он удивленно посмотрел на путников, находившихся здесь, на морозе, в такой одежде, и заговорил:

- Приветствую, незнакомцы. Меня зовут Аглоф, я купец и караванщик. И, должен признаться, мне жутко интересно, что же вы здесь делаете.

-Илларион из Виса, а это моя супруга Рисса, мы так скажем путешественники, или самоубийцы, заклинание очень неудачно выбрало точку для приземления, -Он оглядел замерзающих друзей и его сердце больно сжалось покрывшись корочкой льда. "И первый уже потерял сознание" Сам же он не испытывал особых неудобств разве что вьюга мешала видеть а ветер мешал идти, с этим он пока ничего не мог поделать. Оставалось только идти и поддерживать заклинания сразу на всех. -Нам отчаянно нужна помощь, куда вы направляетесь? Честно признать нам сейчас уже особо всё равно, мы заплатим за место.