Warhammer 40000: Темные тропы

[Elshe 6 891]

 

Сжигаемые беспощадными лучами поднимающегося солнца, шпили улья Тарсус уходили в небо. Каждую секунду тысячи челноков, несущие десятки тысяч людей и тонны грузов, поднимались вверх, туда, где находилась на орбите огромная станция, или неслись обратно к планете. Они казались крошечными черными точками на фоне громады улья, порой сливаясь в сплошные черные струи тогда, когда на орбиту столичного мира выходил очередной циклопических размеров торговый корабль. Тарсус часто называют легкими или желудком Сцинтиллы, и тогда его доки - это бездонная глотка, проглатывающая без остатка все, что в нее попадает. 

 

Орбитальные доки Сцинтиллы не спят. Бессчетные склады, забитые товарами со всех концов Империума, и залы, полные людей. Гостиницы, где кто-то проводит ночь на полу, а кто-то купается в роскоши. Не знающие ничего, кроме этих запутанных переходов оборванцы в грязных лохмотьях, готовые убить за глоток конденсированной воды и кусочек сублимированной пищи, и аристократы в струящихся одеждах с нарочито усталым выражением на холеных, лишенных признаков возраста лицах. Закрытые шлемы арбитров и темно-зеленые одежды офицеров Магистратума в толпе. Представители "Золотой Длани", крупнейшего рынка сектора, в своих медно-коричневых одеяния, и серомундирные служители Администратума, следящие за тем, чтобы бурный поток имперской десятины с богатейшего мира сектора не прерывался из-за вечных интриг торговых домов и дворянских семей. Не затихающий гул множества голосов, лишь изредка заглушаемый вокс-кастерами, монотонно зачитывающими сообщения о прибытии очередного корабля. Шанс вырваться из адамантиевой клетки ульев или врата в сказочный мир богатства и роскоши столичного мира - каждый видит зависшую в десятках тысяч километров над опаленной безжалостным солнцем шкурой Тарсуса громаду по-своему, а она же, кажется, не замечает суетливых букашек, наполняющих ее коридоры.

 

Биографии

 

Арнеб Пфелл (мертв) - Naji

Иви - Naji

Сестра Артурия - tenshi

Гай Флавион Север - Vuvuzela

Гидеон Тарниус (мертв) - Tanatos

Леман - julia37

 

Поле боя

 

Комната: Темная ересь

План местности

Занимательная арифметика

Скучная бухгалтерия

 

Корабль...

 

 

...и его обитатели

 

Сергар Двельт

 

Угнетающий подчиненных и настораживающий пассажиров одним своим появлением распорядитель гостиницы. Большую часть времени пребывает в своем кабинете на ее территории.

По словам торговца с нижней палубы, посылает людей для скупки оружия.

Также интересуется драгоценностями.

... еретическими знаниями и демонами.

Познакомившись с методами допроса под чутким допросом покойного Гидеона и святого отца, несколько зачах. Томится в застенках Обвинителя.

 

 

Эмпладия Лавье

 

Путешествующая первым классом состоятельная дама, отличается прекрасными голосовыми связками и талантом к вышивке.

 

Конрад Бройз

 

Капитан "Одинокого Странника", чей энтузиазм несколько пострадал за время пребывания на корабле. Прошлое его мало кому известно, в настоящем же склонен помогать аколитам.

 

Вейда Трантор

 

Вдова предыдущего капитана, вынужденно продавшая "Одинокий Странник" за долги после смерти мужа и оставшаяся первым помощником. Суровая дама, но пользуется на корабле любовью и уважением.
Похоже, по совместительству - первая помощница таинственного Пророка.

Скрылась в таинственных и таящих в себе неисчислимые опасности недрах "Странника". Обожает потайные ходы и рубить псайкеров саблей на маленькие недовольные кусочки.

 

Служка

 

Схваченный на месте убийства капеллана Дария юноша, свидетель или соучастник. Родом из трюмов. Предположительно находится в казармах Безмолвных.
Имя Линт.

Выпущен безмолвными, скрывается в Старых Трюмах.

upd

Прибился к аколитам.

Многозначительно не отвечает на возникающие вопросы, неровно дышит к блондинке в красном.

 

Обвинитель

 

Глава и голос "Безмолвных", считает закон превыше любой корабельной власти, а себя - его главным блюстителем.

 

Владыка мертвых

 

именуемый на корабле чуть проще - Проводником, обладатель роскошного цилиндра и достойных уважения познаний в медицине. Устал от живых и предпочитает проводить время в обществе мертвецов и сервитора.

 

Ксант

 

Храмовый писец, чью свирепость и воинственность превосходят только количество прожитых лет и болтливость.

 

Толстый Ярн

 

Обретающийся на нижней палубе и водящий сомнительные знакомства торговец сомнительным пойлом. Возможно, владеет информацией об оборванцах из трюмов.

В гневе грациозен и неудержим.

Еретик.

Забит аколитами дубинкой до смерти из-за 40 трон.

 

Одноглазый торговец

 

Также не слишком почтенный обитатель нижней палубы, предположительно имеет сведения о пропавшей аквиле капеллана.

Любит поспать, не любит гостей и эксклюзивные предложения.

Выступает посредником в сомнительных сделках, потому что привык каждый день кушать.

 

Хан

 

Гостеприимный батыр криминального мира.

Мертв. Задушен ночью в собственной постели (рядом с зарезанной охраной), вероятно, с ритуальными целями.

 

Известные "крысы"

 

Мич - бывший подручный покойного Хана, почтительно-испуганно относится к аколитам, особенно к тем, которые мини-танчик с болтером, интеллектом не блистает
Трик - любит азартные игры, не любит забираться в трюмы и когда хватают за руки

Близз - не любит "выродков" и отличается пессимизмом

Седой - пока что отличился только любовью ко сну
Гонт, Тано - вероятные кандидаты на место Хана

 

"Выродки" (обитатели старых трюмов)

 

Зекка - любит Сида и повеселиться, не любит Императора, потому что с ним не так весело, как с Сидом

Сид - любит себя и чтобы создавали условия, поэтому теперь лежит без сознания со сломанной рукой

 

Бабка

 

Представитель медицины. Очень жадный представитель крайне сомнительной медицины.

 

Мастер Форекс

 

Старший техножрец, увлекается созданием сервиторов, склонен считать, что плоть слаба, а хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается. Проявляет вопиющее равнодушие к внутренней политике "Странника".

 

День пятый

10:00

Изменено 2 февраля, 2017 пользователем julia37

[julia37 45 078]

- Будем, - ответил клирик, ставя бутылку обратно на стойку. - Прямо сейчас и начнем.

Вытащив из-за пояса молот, он несильно ткнул Сида в уцелевшее запястье, как бы примериваясь. Всерьез калечить мутанта он не собирался, но кто знает, вдруг тот и в самом деле успел очнуться и теперь валяет дурака. Если же нет...

 

- Не надо. - на предплечье легла чужая рука в черной истертой перчатке. Несильно сжала. - Похоже, это бесполезно.

Сам Леман болезненно сморщился, в мозгу все еще пульсировало то белое, всю жизнь преследующее его, но немного слабее. Он смог загнать его чуть дальше, к границе сознания.

- Пока проверяем логово Ульфа, он как раз очнется. Какой смысл бить его, если он даже не чувствует?

 

Гай, который хотел только проверить, притворяется Сид или нет - поди, живо зашевелился бы, услышав, что ему собираются сломать вторую руку - нетерпеливо отмахнулся. Связанный любитель увеселений по-прежнему ни на что не реагировал, видимо, взаправду уйдя далеко и надолго. И оставив инквизиторов стоять над ним дураки дураками, демон его побери.

Убрав молот, клирик поднял глаза на Лемана и нахмурился.

- Что с тобой? - спросил он. - Рука опять болит?

 

Хмурое лицо священника было не слишком хорошо видно за светящимися белыми мушками, которые не прекращали надоедливый полет возле его головы. Что ж, это было не так плохо. По крайней мере, связь с реальностью не была утрачена полностью.

Строгие голубые глаза напротив  не позволяли.

- Нет. - мягко отозвался кучерявый и попытался улыбнуться, давая понять, что беспокоиться не о чем.

Несмотря на все еще стучащую в висках боль, голос его становился нарочито тихим и даже ласковым, а не раздраженным, что было бы более объяснимо. - Нет, рука в порядке. Это голова. Обычное дело. Скоро пройдет.

 

Гай покачал головой. Не слишком-то было похоже, что у псайкера все в порядке – напротив, затихающий голос наводил на мысль, что он сейчас грохнется на пол рядом с Сидом и «благодатью» придется отпаивать уже его. То ли на чувствительного, как барометр, Лемана так подействовала неприглядная сцена, разыгравшаяся на его глазах, то ли это и в самом деле было обычным делом: Гай смутно представлял, в какие дали отправляется разум псайкера, творящего колдовство, но догадывался, что бесследно это не проходит.

- Посиди пока, - сказал он. – Не напрягайся, мы все равно еще дождемся Пфелла и Артурию.

Клирик сам не решил, что делать дальше: надо было проведать Безмолвного, разобраться со служкой – впрочем, его можно взять с собой к Ульфу, возможно, он узнает еще что-нибудь из вещей капеллана, - да и про Крыс забывать не следовало, едва ли они будут сохранять гостеприимство, если аколиты утратят интерес к их проблемам. Не говоря уже о пророке, остающемся загадкой. В общем, он чувствовал себя так, словно вместо аккуратной нити у него в руках большой неопрятный клубок.

 

Леман не стал пререкаться и сел.

Святой отец был заботлив, как родной. В данном конкретном случае, даже больше.

- Сейчас пройдет. - повторил он немного смущенно. - Я в норме.

Как же все-таки хорошо, что вместе с видениями всякого величественного и странного Император наградил его непроницаемым разумом.

По крайней мере, этого никто не увидит, до тех самых пор, пока он сам не пожелает рассказать. До сих пор, единственным человеком, с которым он поделился своей проблемой был покойный сокамерник со зловещего Черного корабля, так что можно было рассчитывать на смерть тайны вместе с ее непутевым хозяином.

- На верхние палубы соваться опасно, пока мы не выясним, покрывает Обвинитель еретиков или это заговор внутри охраны.  - размышляя о том же, о чем думал Гай, проговорил Леман после паузы. - Значит, путь один пока. Впрочем, до тех пор пока не придет сестрица с братцем, мы можем сделать две полезные вещи.

Кажется, неугомонные мушки постепенно замедляли полет и бледнели. Боль отступала.

- Во-первых, мы должны убедиться в непричастности Линта. - Леман очень хотел бы верить тому на слово,  но как-то не получалось. Отсутствие еретического клейма на тощей груди его бы чрезвычайно порадовало. - Во-вторых, мне нужно как следует рассмотреть физиономию нашего третьего гостя, возможно, при определенной удаче, я мог бы... быть на него похож.

Вряд ли кучерявый имел в виду грим и парик, но к счастью для него, понять это могли бы лишь те, кто знал, что представляет из себя жизнерадостный пустотник на самом деле.

 

В отсутствии татуировки у Линта Гай практически не сомневался - нужно было держать аколитов за полных идиотов, чтобы подсылать к ним клейменого еретика. "Впрочем, не проверили же вы его до сих пор", - ехидно напомнил внутренний голос. Оглянувшись в поисках служки, Гай убедился, что он... спит. Дремлет в углу, положив голову на стол, словно и не слышал воплей и ругани минуту назад. Парень, должно быть, здорово намаялся, прежде чем встретиться с аколитами.

Намеки Лемана клирик выслушал не слишком внимательно - хочется ему посмотреть на Безмолвного, пусть смотрит, мало ли причуд у псайкера. Гая больше занимал вопрос, как поступить, если и этот пленник начнет артачиться, поскольку аколитам явно еще предстояло многое узнать об искусстве ведения допросов.

 

- Хорошо, рассматривай, - согласился он, подсаживаясь к задремавшему Линту и тряхнув его за плечо, чтобы разбудить. - Если что не так, зови Гидеона.

 

Служка отмахнулся, не попал, встрепенулся и уставился на святого отца, сонно моргая.

 

Леман покосился на сонного парнишку. Выглядел тот ну совершенно безобидно.

Вздохнул и пошел, с разрешения святого отца, к душевой.

Внутри, на полу, лежал абсолютно голый человек со связанными за спиной руками. Братец Пфелл хорошо усвоил приемы психологического давления. Интересно, на нем такое применяли?

Лем подошел немного ближе, но сохраняя, однако, дистанцию. Мелькнула странная мысль, что голые - все одинаковые. Что еретики, что праведники. Хотя, нет. У еретиков было клеймо.

Впрочем, у него у самого было клеймо. Только другое.

Кучерявый тяжело вздохнул. У лежащего лицом вниз безмолвного была возможность рассмотреть старые сапоги и подол шинели, пожалуй, что и все.

В душе шевельнулась было жалость, но была быстро задушена. Этот - не заслужил. Кучерявый нагнулся, заложив руки за спину и принялся изучать слегка искаженные похмельной одутловатостью черты.

34 > 32

обыдно.

[Naji 10 611]

Достигший наконец в компании сестры бара псайкер к величайшему своему удивлению обнаружил арбитра именно в нём, а не на посту. Ситуация с разгулом преступности на Сцинтилле получала объяснение весьма неожиданное. Отделавшись коротким, - Я на минутку, в душ загляну, - столь резко возжелавший гигиены Арнеб в означенное помещение и направился, ожидая увидеть там безмолвного с пробитой головой в луже крови. Совсем как в том воспоминании. Разумеется Гидеон думал, что очнувшийся охранник этого корабля с еретическим символом на груди в столь однозначном положении решит, что таким способом его пригласили на чай и не попытается наложить на себя руки единственным доступным способом, как же иначе? Однако представшая картина сумела определённым образом удивить. Сидя на корточках над раздетой жертвой его с любопытством рассматривал кудрявый. Чуть не поперхнувшись и стараясь не отвлекать его от этого созерцания старший прикрыл дверь и подошёл поближе.

- Леман, если уж решил осуществить мои угрозы на деле, мог бы предупредить, чтобы никто случайно не помешал, - участливо произнёс он.

Изменено 6 мая, 2015 пользователем Naji

[Vuvuzela 9 442]

- Хорошо, рассматривай, - согласился он, подсаживаясь к задремавшему Линту и тряхнув его за плечо, чтобы разбудить.

 

Служка отмахнулся, не попал, встрепенулся и уставился на святого отца, сонно моргая.

 

- Ты поел? - спросил Гай драчливого найденыша. Он подождал, пока тот немного придет в себя, а затем продолжил: - Теперь, когда у нас есть время, может, расскажешь, что случилось... вчера утром?

[Elshe 6 891]

Бар Ярна

Линт неуверенно глянул на Гая.

- Я... не знаю,  - сказал он неохотно. - Я пришел, а отец Дарий уже... все, в общем. Я испугался очень... плохо помню. А потом толпа... Видели бы вы, отец, как они смотрели! Думал, убьют... Или они, или безмолвные...

Служка вытер нос рукавом рясы и замолчал, уставившись куда-то мимо священника.

 

 

Душевая

Добыча аколитов лежала неподвижно, с закрытыми глазами, и хранила, как ей и полагается, молчание. Только стук зубов позволял понять, что пленник еще жив и, кажется, в сознании. В душевой было холодно даже в одежде. Что чувствовал лежащий на ледяном металлическом полу человек представить было несложно.

[Naji 10 611]

Душевая

 

Добыча аколитов лежала неподвижно, с закрытыми глазами, и хранила, как ей и полагается, молчание. Только стук зубов позволял понять, что пленник еще жив и, кажется, в сознании. В душевой было холодно даже в одежде. Что чувствовал лежащий на ледяном металлическом полу человек представить было несложно.

 

Положив руку не плечо кудрявого Арбнеб наклонился ещё чуть ниже и прислушался. Нет, это определённо не вода в старых проржавевших трубах производила таким звуки. Безмолвный оказался довольно вынослив.

- Лишенец, - обратился псайкер уже к нему, - твоими зубами сейчас орехи колоть можно или руду дробить. А на Сеферисе рабы, кажется, этим и заняты. Жить хочешь? - бесцеремонно перевернули жертву на спину, - А может и одёжку свою вернуть, а?

[Vuvuzela 9 442]

Линт неуверенно глянул на Гая.

- Я... не знаю,  - сказал он неохотно. - Я пришел, а отец Дарий уже... все, в общем. Я испугался очень... плохо помню. А потом толпа... Видели бы вы, отец, как они смотрели! Думал, убьют... Или они, или безмолвные...

Служка вытер нос рукавом рясы и замолчал, уставившись куда-то мимо священника.

 

- Понимаю, - Гай вспомнил собственную ярость, охватившую его при виде изуродованного тела капеллана. Попадись тогда парень в руки прихожан, он не дал бы за его жизнь и гроша. - Безмолвные, однако, тебя не тронули. Что было после того, как они увели тебя из собора?

[Elshe 6 891]

Линт снгва посмотрел на Гая.
- Заперли, - сказал он коротко. И добавил, словно с удивлением: - Почти не били. Я... я говорил, что не при чем, пытался объяснить. А они... ну, молчат и все, - служка дернул плечом, помолчал сам. - Потом пришли, в масках этих своих. Один: "говори!". Второй все слушал. Долго сидели. Я им сказал, что только силуэты видел толком, что не узнаю никого. Ушли, думал не поверили, и тут мне и крышка придет. Но потом пришел Обвинитель... страшный он! Выкинули меня из казарм, а я как представил, что будет, если меня кто признает... ну и решил внизу спрятаться, пересидеть...

[Vuvuzela 9 442]

- Пришел Обвинитель, - медленно повторил Гай. - А дальше? Ты с ним разговаривал? Это важно, Линт, мне нужны подробности, - он кивнул в сторону душевой. - Ты же видел, что среди безмолвных есть предатели.

[Elshe 6 891]

- Я понимаю, отец Гай, - кивнул служка. - Обвинитель... он сказал "катись отсюда" и все. Долго разглядывал. Но не расспрашивал совсем.

[Vuvuzela 9 442]

Некоторое время клирик молчал. От разговора с Линтом он ожидал большего, но тот, похоже, мало чем мог помочь. Ситуация с Обвинителем не слишком прояснилась - парень, по собственному признанию, ничего важного не видел, так что еретик мог счесть его безвредным и отпустить. Правда, в таком случае он упускал удобную кандидатуру для показательной расправы над "виновником"...

- Расскажи мне об отце Дарии, - сказал Гай наконец. - Ты говорил, что не был в трюмах уже несколько лет - получается, все это время ты был при нем?

[julia37 45 078]

Душевая

- Что? - на Арнеба уставились совершенно непонимающие голубые глаза. - Да я...

В общем-то, фразы "хочу применить школьные знания на практике" или скажем, "собираюсь стать похожим на него", звучали как-то не очень.

А распинаться о теории психических сил перед еретиком не хотелось. Вдруг сбежит?

О том, что среди инквизиторской команды есть псайкеры еще не было известно. И знание для хрупкой еретической психики могло бы оказаться невыносимым.

- Потом объясню.

 

- Лишенец, - обратился псайкер уже к нему, - твоими зубами сейчас орехи колоть можно или руду дробить. А на Сеферисе рабы, кажется, этим и заняты. Жить хочешь? - бесцеремонно перевернули жертву на спину, - А может и одёжку свою вернуть, а?

 

Смотреть на обнаженного полностью человека, едва ли не посиневшего от холода, со связанными руками и заткнутым ртом, было неприятно. И жалко.

До боли в висках жалко.

Однако, Леман выпрямился, отступил на шаг и молчал.

 

Пленник сделал попытку повернуться обратно и скорчиться на боку. Говорить он не мог и вряд ли хотел. На бледных щеках поблескивали в тусклом свете мокрые дорожки: действие наркотика подошло к концу, и теперь безмолвному предстояло расплачиваться за минутное удовольствие.

 

- Понятно, - заключил псайкер, практически ласково вытер безмолвному слезу и обернулся к кудрявому коллеге, указывая на кучу тряпья у входа, - Принеси оттуда чего-нибудь. Не то ещё помрёт до вечера, так и не поведав о своей нелёгкой судьбе.

 

Это было как раз то, чего Леману невыносимо хотелось. Он обустроил возле стенки душевой небольшое ложе и оставил какую-то тряпку, чтобы укрыть пленника.

- Он что, - вполголоса полюбопытствовал псайкер, совершенно незнакомый с побочным действием запрещенного вещества. - плачет?

Слезы ну совсем не укладывались в образ.

 

- Как видишь, - перетащив пленника в подготовленное место и избавив от кляпа не блеснул познаниями в наркотических веществах бледный, - Не знаю уж, что за дрянью они там надышались. Но действовать она похоже перестала.

 

Пленник облизал сухие губы.

- Пить, - сказал он хрипло.

 

Сердце Лемана не могло выдерживать все это долго. Он почти выбежал прочь, как будто только повода и ждал, а вернулся с кружкой, наполненной не самой чистой и свежей, может быть, но все-таки водой.

Приткнув кромку сосуда к губам безмолвного, который был, как оказалось, вовсе даже и не нем, сердобольный псайкер немного наклонил ее и стал молча ждать.

 

Ждать пришлось недолго, потому что после первых же глотков рука дающая была ощутимо поддета снизу посохом и остатки содержимого кружки, по дороге задевшей безмолвного по зубам, окропили многострадальную шинель.

- Хватит с него, - весьма неодобрительно глядя сверху вниз произнёс старший.

 

Кружка стукнула жадно глотающего воду пленника по зубам с отчетливым стуком. Тот глухо мыкнул от боли, извернувшись, собрал с голого плеча попавшие туда драгоценные капли и снова скорчился на полу.

 

На лице Лемана воцарилось мучительное выражение.

Так грубо. Палкой опрокинуть кружку. 

Он поднялся с колен и отряхнул мокрый рукав.

- Может, расскажешь все по хорошему? - предложил он, не особенно надеясь на успех. - А я за это посмотрю твои раны. Больно, наверное. Я ведь могу тебе помочь с этим.

 

Пленник молчал.

 

- По хорошему? - язвительно переспросил старший, - По хорошему этот кусок падали не захотел уже тогда, когда позволил нанести себе эту мерзость, - легонько стукнул он посохом в символ на груди безмолвного, - а сейчас у него одна надежда, не очень мучительно сдохнуть. И я даже доставлю тебе такое удовольствие, если сумеешь придумать что-нибудь интересное теперь, когда мозги уже не так мерзнут, - явно имея в виду нижню половину тела пленника сказал старший и кивнул уже Лему на выход.

 

- Зачем же ты спрашивал его, хочет ли он жить? - сухо поинтересовался кучерявый, глядя на еретика. - Думаешь, риторические вопросы подобного толка располагают к откровенности?

Разнообразные кивания он проигнорировал или не заметил, оставшись стоять там, где стоял.

Изменено 7 мая, 2015 пользователем julia37

[Naji 10 611]

- Зачем же ты спрашивал его, хочет ли он жить? - сухо поинтересовался кучерявый, глядя на еретика. - Думаешь, риторические вопросы подобного толка располагают к откровенности?

- Потому и спрашивал, что если не хочет, то проще сказать об этом сразу, а если хочет стоит подумать, чем может быть нам полезен, - самого кудрявого взяли за шкирку, как нашкодившую зверушку и настойчиво подтолккули к выходу, двигаясь следом.

[julia37 45 078]

- Потому и спрашивал, что если не хочет, то проще сказать об этом сразу, а если хочет стоит подумать, чем может быть нам полезен, - самого кудрявого взяли за шкирку, как нашкодившую зверушку и настойчиво подтолккули к выходу, двигаясь следом.

 

Лем вывернулся из хватки на выходе, сердито фыркнув.

- Перестань. Что я тебе? Грокс новорожденный?

Душевая осталась позади. Перед Арнебом был теперь коридор и кислая физиономия кучерявого псайкера, вся пропитанная ожиданием того страшного, что предстояло испытать безмолвному.

Изменено 7 мая, 2015 пользователем julia37

[Naji 10 611]

- Перестань. Что я тебе? Грокс новорожденный?

- Почти! - глубоко вздохнув бледный на пару секунд закрыл глаза и заговорил очень тихо, - Извини, но по другому ты не понимаешь, он не должен слышать ничего. Тебя какого демона сюда вообще понесло? Хорошо бы он никого кроме меня не видел, да не вышло уже...

[Elshe 6 891]

Бар Ярна

- Расскажи мне об отце Дарии, - сказал Гай наконец. - Ты говорил, что не был в трюмах уже несколько лет - получается, все это время ты был при нем?

 

Служка вздохнул и принялся рассказывать.

Лет пять назад капеллан Дарий решил нести весть об Императоре на нижние палубы и даже в трюмы. Линт по молодости лет не помнил, увенчалась ли успехом миссия Дария, но когда капеллан вернулся в свои покои при соборе, за ухо он вел Линта, выбравшегося наверх в поисках поживы и пойманного святым отцом на этом недостойном занятии. Линта отмыли, накормили, увещеваниями и подзатыльниками наставили на путь истинный и оставили при храме, пока - частью при кладовой, частью - при библиотеке. Отец Дарий к служке благоволел, периодически отправлял с поручениями и рассказывал об Императоре.

[julia37 45 078]

- Почти! - глубоко вздохнув бледный на пару секунд закрыл глаза и заговорил очень тихо, - Извини, но по другому ты не понимаешь, он не должен слышать ничего. Тебя какого демона сюда вообще понесло? Хорошо бы он никого кроме меня не видел, да не вышло уже...

 

Леман насупился и с достоинством  одернул шинель, у которой отсутствовал воротник и почти весь левый рукав.

- Хотел попробовать запомнить рожу его. - объяснил он. - Хочу попробовать кое-что новенькое. Но могу и кем-то из вас обойтись.

Закончил он тоном, не предвещающим ничего хорошего.

- И что ты собрался с ним делать? 

[Naji 10 611]

- И что ты собрался с ним делать?

- Напугать, - честно признался старший. - От боли мало толку, поверь я это знаю. Тем более Гай его ранил. Или умрёт или заговорит, но говорить будет не правду, а то, чего ты от него ждёшь. Жизнью эти культтсты похоже не очень,то дорожат. Сам помнишь Ярна. - подвиг бросившегося с ножом на пятерых бармена одобрения явно не вызывал.

[julia37 45 078]

- Напугать, - честно признался старший. - От боли мало толку, поверь я это знаю. Тем более Гай его ранил. Или умрёт или заговорит, но говорить будет не правду, а то, чего ты от него ждёшь. Жизнью эти культтсты похоже не очень,то дорожат. Сам помнишь Ярна. - подвиг бросившегося с ножом на пятерых бармена одобрения явно не вызывал.

 

- Чем, кроме боли и смерти, можно напугать такого, как он?

Леман не очень понимал, что, после всех тех угроз, можно использовать еще, разве что...

- Обвинитель. Давай попробуем сказать ему, что в случае отказа сдадим Обвинителю. Заодно взглянем на реакцию.

Х

[Naji 10 611]

- Чем, кроме боли и смерти, можно напугать такого, как он?

- Можно. - Зловеще ухмыльнулся псайкер. - Один раз он уже оценил. На столько, что пошевелиться не мог от страха. А к Обвинтелю я хотел с ним прогуляться на полном серьёзе. Если он конечно не испытает бурной радости по этому поводу.

[Vuvuzela 9 442]

- Можно. - Зловеще ухмыльнулся псайкер. - Один раз он уже оценил. На столько, что пошевелиться не мог от страха. А к Обвинтелю я хотел с ним прогуляться на полном серьёзе. Если он конечно не испытает бурной радости по этому поводу.
 
- Ну давай тогда. - пожал плечами Лем, размышляя, чем таким Арнеб мог напугать безмолвного. - Пробуй. Смотри не перестарайся, а то от страха еще и язык иногда отнимается. А вот его отношение к Обвинителю действительно хотелось бы узнать.
Кучерявый переступил с ноги на ногу несколько неуверенно.
- Ты, кажется, говорил Гаю, что хочешь начать с логова Ульфа. Передумал? Тогда, я с тобой.
Голубоглазый Императоров одуванчик решительно намерен был присутствовать на допросе.
 
- Я не оставлю его одного, - пояснил Арнеб. - Да и пока это зелье из головы не выветриться толку не много. Сначала нужно будет обсудить что у него спрашивать, он не должен видеть разногласий между нами хоть в чём-то. Можно было бы Артурию к этому делу подключить. Умеет сестра... находить подход к людям, - сформулировал он весьма дипломатично, - когда хочет.

 

- Там выветрилось буквально все. - скептично заметил Лем. - Не только зелье. А спрашивать надо, какой такой "пророк" обещал вполне материальный рай и благоденствие доброй половине жителей этого корабля. Зекка, та женщина, - он кивнул вверх, - проболталась, что есть тут у них некий пророк, приобщающий всех к своей благодати.

Против призыва сестры псайкер, разумеется, ничего против не имел. У нее-то, разумел, встряхнул еретика получится в любом случае лучше.

 

- Пророк, говоришь. Что-то такое я и предполагал. Пророк скорее всего он, так что хотя бы с полом яснее. Начните с жилища Ульфа. Да и ещё у меня к Гаю дело будет. Кому действительно стоит наши грамоты показать... а может и так уговорить получится.

 

Леман ясности, напротив, не ощутил. Скорее наоборот. Потом, раз уж братец намеревался торчать в холодном и сыром душе, ожидая просветления безмолвного, ткнул пальцем в ухо.

- Гай. - позвал он. 

Лениться было, конечно, приятно, но они были не в той ситуации, чтобы свободно располагать своим временем.

 

Клирик приподнял ладонь, останавливая Линта, и включил свой коммуникатор. Некоторое время он вслушивался в слабый шелест голосов, затем снова повернулся к служке.

 

- Жизненный путь Дария может послужить примером для любого слуги Экклезиархии. Вдвойне печально, что он принял такую ужасную смерть, - сказал он. - Самого убийцу возмездие уже настигло, но те, кто отдал ему приказ, все еще оскверняют Империум своим существованием, поэтому сейчас мы пойдем в его убежище, может, там отыщется какой-то след. Если хочешь помочь, идем с нами - глядишь, опознаешь что-нибудь из вещей капеллана.

 

Поднявшись, Гай направился к выходу, нащупывая в кармане измятый листок бумаги с картой. Проходя мимо Сида, по-прежнему не подающего признаков жизни, клирик сжал кулак. Он искренне надеялся, что к их возвращению упрямец придет в себя настолько, чтобы снова иметь возможность ответить на заданные вопросы. Отец Дарий пытался нести трюмникам весть об Императоре с помощью доброго слова, а они убили его и обернулись к лжепророку. Сознавая, что капеллан намного превосходил его в благодетели и смирении духа, Гай, тем не менее, был готов продолжить его деяния так, как может сам - и если свинец и сталь окажутся эффективнее в наставлении заблудших душ, тем хуже для них.

[tеnshi 36 162]

Лёгкой стокилограмовой ланью за святым отцом поспешила вернувшаяся с бледным псайкером сестра битвы.

 

Очередная прогулка по нижней палубе привела аколитов в жилище Ульфа. Дверь была незаперта: вероятно, Ульф, считал, что самое страшное, что могло здесь случиться - это он сам. С первого взгляда (и с первого вздоха) сделалось ясно, что если личная гигиена и была в списке приоритетов покойного, то на последнем месте. Темная каморка скорее напоминала нору, чем место, где мог жить человек. На грязной стене был нарисован все тот же вездесущий знак, а под ним из тряпья и ящиков сооружено что-то вроде алтаря. В углу - грубая металлическая койка, но пробираться к ней пришлось бы, переступая через горы хлама и мусора. У двери, впрочем, стоял начищенный до блеска топор и красовалась аккуратная стойка - похоже, для безнадежно испорченных теперь разрушительной силой вооруженной болтером юности доспехов.

[Vuvuzela 9 442]

Гай прошелся по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы покопаться носком сапога в сваленном на полу хламе - обрывках дорогой когда-то, но засаленной до неузнаваемости одежды, покрытых плесенью огрызках фруктов, украденных, очевидно, из пайков пассажиров первого класса, и прочей гадости. Неожиданно он заметил, как что-то блеснуло, и, наклонившись, вытащил из очередного нагромождения барахла аквилу, заботливо завернутую в тряпочку.

- Это ожерелье отца Дария? - спросил он у Линта для проформы, показывая ему священный символ.

 

 

[Elshe 6 891]

Линт, все это время озиравшийся по сторонам, сунул нос в тряпицу, пытаясь разглядеть при тусклом свете ожерелье.

 

- Оно! - воскликнул он, и добавил что-то, почти выкрикнул, на местном диалекте, сжав кулаки.

[tеnshi 36 162]

Рия  приняла в раскопках самое деятельное участие, однако энтузиазм, изрядно подпитанный обскурой, не дал сосредоточиться ни на одном объекте дольше пары секунд. В результате, когда святой отец поднялся с находкой, общий вид комнаты претерпел ощутимые изменения, из запущенного жилища превратившись в полноценную свалку. Сестра, увлечённо мотавшая головой под кроватью, подпрыгнула и крепко приложилась затылком о раму. Игнорируя мгновенно выступившие слёзы, она с благоговением воззрилась на святой символ.

[Vuvuzela 9 442]

- Оно! - воскликнул он, и добавил что-то, почти выкрикнул, на местном диалекте, сжав кулаки.

 

В корабельном сленге Гай разбирался и вполовину не так хорошо, как в Высоком Готике, но переводчик здесь едва ли требовался.

 

- Я понимаю твои чувства, брат, - сказал он, бережно пряча аквилу во внутренний карман робы. - Мы сделаем все, чтобы каждый, кто причастен к смерти Дария, расплатился сполна. И все-таки скажи, не не замечал ли ты за ним чего-нибудь необычного в последние дни? Возможно, он собирался сделать что-то важное, если убийцы решились вломиться в храм, чтобы расправиться с ним, - Гай не терял надежды, что пронырливый парень, неоднократно, по своим словам, бегавший с поручениями капеллана, сможет рассказать побольше, чем строгий приверженец порядка Ксант. С другой стороны, он уже начинал сомневаться, что в убийстве Дария вообще был какой-то мотив. Может быть, еретики и в самом деле убили его просто потому, что он был слугой ненавистного Бога-Императора.

 

Обернувшись на глухой стук, послышавшийся из-под кровати, клирик увидел полную искательского рвения Артурию, на которую найденная аквила, кажется, тоже произвела сильное впечатление - в глазах у нее стояли слезы. Ульф был уже мертв, и теперь, пожалуй, оставался только один способ немного облегчить тоску на ее сердце.

 

- Думаю, пришла пора сокрушить нечестивый алтарь, - сказал он святой сестре, указывая на грубую еретическую поделку. - Ad majorem Dei gloriam.