Warhammer 40000: Темные тропы

[Elshe 6 891]

 

Сжигаемые беспощадными лучами поднимающегося солнца, шпили улья Тарсус уходили в небо. Каждую секунду тысячи челноков, несущие десятки тысяч людей и тонны грузов, поднимались вверх, туда, где находилась на орбите огромная станция, или неслись обратно к планете. Они казались крошечными черными точками на фоне громады улья, порой сливаясь в сплошные черные струи тогда, когда на орбиту столичного мира выходил очередной циклопических размеров торговый корабль. Тарсус часто называют легкими или желудком Сцинтиллы, и тогда его доки - это бездонная глотка, проглатывающая без остатка все, что в нее попадает. 

 

Орбитальные доки Сцинтиллы не спят. Бессчетные склады, забитые товарами со всех концов Империума, и залы, полные людей. Гостиницы, где кто-то проводит ночь на полу, а кто-то купается в роскоши. Не знающие ничего, кроме этих запутанных переходов оборванцы в грязных лохмотьях, готовые убить за глоток конденсированной воды и кусочек сублимированной пищи, и аристократы в струящихся одеждах с нарочито усталым выражением на холеных, лишенных признаков возраста лицах. Закрытые шлемы арбитров и темно-зеленые одежды офицеров Магистратума в толпе. Представители "Золотой Длани", крупнейшего рынка сектора, в своих медно-коричневых одеяния, и серомундирные служители Администратума, следящие за тем, чтобы бурный поток имперской десятины с богатейшего мира сектора не прерывался из-за вечных интриг торговых домов и дворянских семей. Не затихающий гул множества голосов, лишь изредка заглушаемый вокс-кастерами, монотонно зачитывающими сообщения о прибытии очередного корабля. Шанс вырваться из адамантиевой клетки ульев или врата в сказочный мир богатства и роскоши столичного мира - каждый видит зависшую в десятках тысяч километров над опаленной безжалостным солнцем шкурой Тарсуса громаду по-своему, а она же, кажется, не замечает суетливых букашек, наполняющих ее коридоры.

 

Биографии

 

Арнеб Пфелл (мертв) - Naji

Иви - Naji

Сестра Артурия - tenshi

Гай Флавион Север - Vuvuzela

Гидеон Тарниус (мертв) - Tanatos

Леман - julia37

 

Поле боя

 

Комната: Темная ересь

План местности

Занимательная арифметика

Скучная бухгалтерия

 

Корабль...

 

 

...и его обитатели

 

Сергар Двельт

 

Угнетающий подчиненных и настораживающий пассажиров одним своим появлением распорядитель гостиницы. Большую часть времени пребывает в своем кабинете на ее территории.

По словам торговца с нижней палубы, посылает людей для скупки оружия.

Также интересуется драгоценностями.

... еретическими знаниями и демонами.

Познакомившись с методами допроса под чутким допросом покойного Гидеона и святого отца, несколько зачах. Томится в застенках Обвинителя.

 

 

Эмпладия Лавье

 

Путешествующая первым классом состоятельная дама, отличается прекрасными голосовыми связками и талантом к вышивке.

 

Конрад Бройз

 

Капитан "Одинокого Странника", чей энтузиазм несколько пострадал за время пребывания на корабле. Прошлое его мало кому известно, в настоящем же склонен помогать аколитам.

 

Вейда Трантор

 

Вдова предыдущего капитана, вынужденно продавшая "Одинокий Странник" за долги после смерти мужа и оставшаяся первым помощником. Суровая дама, но пользуется на корабле любовью и уважением.
Похоже, по совместительству - первая помощница таинственного Пророка.

Скрылась в таинственных и таящих в себе неисчислимые опасности недрах "Странника". Обожает потайные ходы и рубить псайкеров саблей на маленькие недовольные кусочки.

 

Служка

 

Схваченный на месте убийства капеллана Дария юноша, свидетель или соучастник. Родом из трюмов. Предположительно находится в казармах Безмолвных.
Имя Линт.

Выпущен безмолвными, скрывается в Старых Трюмах.

upd

Прибился к аколитам.

Многозначительно не отвечает на возникающие вопросы, неровно дышит к блондинке в красном.

 

Обвинитель

 

Глава и голос "Безмолвных", считает закон превыше любой корабельной власти, а себя - его главным блюстителем.

 

Владыка мертвых

 

именуемый на корабле чуть проще - Проводником, обладатель роскошного цилиндра и достойных уважения познаний в медицине. Устал от живых и предпочитает проводить время в обществе мертвецов и сервитора.

 

Ксант

 

Храмовый писец, чью свирепость и воинственность превосходят только количество прожитых лет и болтливость.

 

Толстый Ярн

 

Обретающийся на нижней палубе и водящий сомнительные знакомства торговец сомнительным пойлом. Возможно, владеет информацией об оборванцах из трюмов.

В гневе грациозен и неудержим.

Еретик.

Забит аколитами дубинкой до смерти из-за 40 трон.

 

Одноглазый торговец

 

Также не слишком почтенный обитатель нижней палубы, предположительно имеет сведения о пропавшей аквиле капеллана.

Любит поспать, не любит гостей и эксклюзивные предложения.

Выступает посредником в сомнительных сделках, потому что привык каждый день кушать.

 

Хан

 

Гостеприимный батыр криминального мира.

Мертв. Задушен ночью в собственной постели (рядом с зарезанной охраной), вероятно, с ритуальными целями.

 

Известные "крысы"

 

Мич - бывший подручный покойного Хана, почтительно-испуганно относится к аколитам, особенно к тем, которые мини-танчик с болтером, интеллектом не блистает
Трик - любит азартные игры, не любит забираться в трюмы и когда хватают за руки

Близз - не любит "выродков" и отличается пессимизмом

Седой - пока что отличился только любовью ко сну
Гонт, Тано - вероятные кандидаты на место Хана

 

"Выродки" (обитатели старых трюмов)

 

Зекка - любит Сида и повеселиться, не любит Императора, потому что с ним не так весело, как с Сидом

Сид - любит себя и чтобы создавали условия, поэтому теперь лежит без сознания со сломанной рукой

 

Бабка

 

Представитель медицины. Очень жадный представитель крайне сомнительной медицины.

 

Мастер Форекс

 

Старший техножрец, увлекается созданием сервиторов, склонен считать, что плоть слаба, а хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается. Проявляет вопиющее равнодушие к внутренней политике "Странника".

 

День пятый

10:00

Изменено 2 февраля, 2017 пользователем julia37

[Vuvuzela 9 442]

- Я хочу забрать его на Сеферис Секундус, - ответил Гай, до сих пор с настороженным недоумением следивший за сценой, разыгравшейся между двумя колдунами и не торопившийся подняться вслед за Леманом. Что-то здесь было странное. - Бумаги к прелату Аурелию у нас есть, думаю, он не откажется пристроить его служкой.

 

Гай не стал говорить, что "Странник", по его мнению, вообще плохо подходит для жизни. Как, впрочем, и любой другой корабль.

[Naji 10 640]

- Я хочу забрать его на Сеферис Секундус

 

- Он трюмник, Гай. - озвучил очередную очевидную вещь псайкер. - Этого уже достаточно, чтобы на грязи на тебя косо смотрели. Не лучшее качество для священника, на мой взгляд. Как мне сказал один головорез на Сцинтилле, "все вы, пустотники - еретики".

[Vuvuzela 9 442]

- Он трюмник, Гай. - озвучил очередную очевидную вещь псайкер. - Этого уже достаточно, чтобы на грязи на тебя косо смотрели.

 

- Точь-в-точь как на этом варпом проклятом корабле, - нахмурился клирик. - За него поручится Инквизиция и этого достаточно...

 

Затихший в сторонке Линт до сих пор не произнес ни слова, прижимая к груди какую-то книгу. По обложке Гай узнал принадлежавший Пфеллу томик и глянул на псайкера снова, уже более внимательно.

 

- Сам-то ты чего хочешь? - помолчав, спросил он наконец служку.

Изменено 11 июня, 2015 пользователем Vuvuzela

[NearBird 6 979]

- Сам-то ты чего хочешь? - помолчав, спросил он наконец служку.

 

 - Я здесь останусь, - решительно поднял глаза служка, не выпуская книгу, - Отца Дария не стало, должен кто-то его дело продолжить. Вот.

[Vuvuzela 9 442]

- Что ж, - грустно улыбнулся клирик, - удерживать тебя силой я не могу.

 

Он встал и прошел за стойку, думая о том, что пустотники в самом деле чужие для всех остальных - чужие и непонятные, не пускающие в свой круг никого, кроме таких же неприкаянных. Кто еще захотел бы остаться на этой затерянной в пространстве груде металла добровольно? Гай предпочел бы, чтобы служка пошел с ними, но тот свой выбор сделал. Найдя наконец среди вещей покойного бармена измятый листок бумаги - такой же, на котором он чертил аколитам карту, - Гай написал:

 

Ave, брат Ксант. Посылаю Линта обратно в собор. Он помогал нам искать аквилу отца Дария, и думаю, тот не ошибся, когда решил забрать его из трюмов и привести к свету Бога нашего Императора. Примите его и позвольте продолжить послушничество.

Servus Dei, Гай Флавион Север.

 

- Отдай это Ксанту, - сказал он, вручая служке сложенный листок. - Помни, nil sine magno vita labore dedit mortalibus, но nil volenti difficile est. И вот еще что... если пойдешь с черного хода, лучше сначала постучись.

[Naji 10 640]

- Отдай это Ксанту, - сказал он, вручая служке сложенный листок. - Помни, nil sine magno vita labore dedit mortalibus, но nil volenti difficile est. И вот еще что... если пойдешь с черного хода, лучше сначала постучись.

 

Наблюдая за процессом бледный смерил служку взглядом, будто видел в последний раз. Уверенности, что это соборные и не поспособствовали кончине инакомыслящего капеллана у Арнеба не было никакой. Ну как толпа народу, во главе с Ульфом могла остаться там незамеченной никем, при том, кто Дария убили почти перед самой службой? А упёртость уже приставленного к ним священника не давала никакой возможности пролить на этот вопрос хоть немного света.

[Vuvuzela 9 442]

Вспомнив наконец об исчезнувшем Лемане, клирик повернулся к Артурии:

 

- Схожу посмотрю, что там со вторым колдуном. - и, поскольку было бы затруднительно подниматься по узкой лестнице в ярнову каморку, находясь под всесторонней опекой святой сестры, добавил: - Останься пока здесь.

 

***

Наверху Гай и в самом деле обнаружил Лемана, сиротливо стоящего под дверью - он совсем забыл, что оставил ключ у себя. Внутрь заходить не хотелось, но разговаривать на лестнице было глупо, поэтому он открыл дверь и пропустил псайкера вперед.

 

- Что ты хотел сказать? - спросил он, не глядя в сторону остатков свитого Зеккой гнезда.

Изменено 12 июня, 2015 пользователем Vuvuzela

[julia37 45 113]

За то время, что Леман ожидал святого отца, гнев, вызванный словами братца, улегся до поры до времени. Этому должно быть простое объяснение. Обязано быть. И Арнеб даст его сам, а если нет...

Что будет, если нет, Лем не знал. Сейчас это было не важно.

Он зашёл следом за Гаем внутрь, прикрыл дверь и опустил глаза.

- Я был бы благодарен, если бы ты принял мою исповедь, брат Север.

[Vuvuzela 9 442]

Гай помедлил. Пару часов назад он был готов исповедовать сестру Артурию, но не ожидал, что нужда в духовнике появится у псайкера. Что он услышит от этого кудрявого голубоглазого парня, каждый раз приоткрывающего дверь в обиталища демонов?

 

- Исповедь очищает душу, - сказал он наконец, сплетая пальцы в аквилу. - Склони голову и обратись помыслами к Господу нашему Императору, чтобы он услышал тебя. Я приму твою исповедь.

[julia37 45 113]

Каморка покойного Ярна

Гай помедлил. Пару часов назад он был готов исповедовать сестру Артурию, но не ожидал, что нужда в духовнике появится у псайкера. Что он услышит от этого кудрявого голубоглазого парня, каждый раз приоткрывающего дверь в обиталища демонов?

- Исповедь очищает душу, - сказал он наконец, сплетая пальцы в аквилу. - Склони голову и обратись помыслами к Господу нашему Императору, чтобы он услышал тебя. Я приму твою исповедь.

 

До последнего момента, пока святой отец медлил, Лем боялся, что тот откажет.

И в тоже время надеялся на это.

Странно, но привыкнуть обнажать душу так и не вышло. Каждый раз, как первый. Чувство вины за сегодняшнее придавило к полу, заставив ноги подогнуться.

Кающийся стал на колени, привычная, хоть и не обязательная часть обряда, и склонил голову, как было велено.

Священник в Схоластика Псайкана, в обязанности которого вменялось следить за чистотой санкционированных душ, был очень старым. Он любил опираться ладонью на голову коленопреклоненного грешника и кивать головой на любую чушь.

Иногда макушку начинало ломить, но Леман все равно не возражал, ведь старик был глух, как камень. Отец Гай определенно не был тугим на ухо и это означало, что он поймет и запомнит все сказанное, хоть и будет связан тайной исповеди.

В горле почему-то пересохло, захотелось сглотнуть.

- Ты говорил мне о лжи сегодня. И мне следует... я должен... - на полу посреди комнаты совершенно не за что было зацепиться глазу и голубые глаза обратились внутрь себя. Он вдохнул поглубже. - Я не лгал, когда говорил, что делал в твое отсутствие, но... но ты совершенно прав. Это не вся правда. Мне хотелось досадить тебе. Потому что отослал, не объяснив ничего, не позволив даже попробовать пойти с вами. Это низкое, подлое чувство, я... -  некоторых усилий стоило заставить себя сказать это, губы болезненно скривились, а голос сошел почти на нет. - я надеялся, что ты не узнаешь. Этого больше не повторится. Знаю, ты наделен властью прощать грехи от Его имени, но сначала... мне хотелось бы получить твое прощение.

Грешник замер неподвижно, так и не подняв головы и ожидая ответа.

Сняв этот камень с души он мог бы попробовать немного облегчить тот мельничный жернов, который висел на шее постоянно.

[Vuvuzela 9 442]

Стоя на коленях, Леман не мог видеть лица священника. Гай исповедовал многих и привык владеть собой, даже когда от услышанного ему хотелось протянуть руки и стиснуть за горло обнаженную перед ним душу, но сейчас он все равно порадовался этому. Потому что никто еще не исповедовался в том, что думал о нем самом. А ведь многие, наверное, думали. Святые истины суровы, и он тоже был суров - ибо помимо власти прощать имел власть наказывать, и для многих грешников путь к прощению выходил далеко не таким легким, как они рассчитывали. Теперь же перед ним на коленях стоял этот колдун, который мучился и наказывал сам себя... не из-за того, что ослушался приказа, но из-за того, что затаил досаду на Гая Севера. К такому клирик готов не был.

 

- Господь простит тебе, как я прощаю, - сказал он, поборов замешательство. - Есть что-то еще, в чем ты хотел бы исповедаться, брат?

Изменено 12 июня, 2015 пользователем Vuvuzela

[julia37 45 113]

- Господь простит тебе, как я прощаю. - сказал он, поборов замешательство.

 

Вздох облегчения беззвучно сорвался с губ кающегося псайкера. Он прощен. А недостойное чувство будет беспощадно искоренено.

Псайкер должен контролировать свой ум, свое тело и свои чувства. Иначе он обречен. Псайкер должен...

Должен.

 

- Есть что-то еще, в чем ты хотел бы исповедаться, брат?

 

- Да.

Рассеянный взгляд скользнул по стене напротив. Брат Север не попал в поле зрения, но от этого его присутствие в этой комнате, как и присутствие Господа Бога, не становилось менее ощутимым. Сердце сжалось, словно холодная ладонь коснулась его, желая сдавить.

- Нет. - вырвалось поспешное, трусливое, жалкое.

Леман коснулся лба тыльной стороной ладони и выдохнул.

- Не знаю...

С минуту он молчал, не выказывая признаков усталости, а ведь долгое стояние на коленях было занятием довольно утомительным, а потом заговорил. Медленно, словно бы прощупывая зыбкую трясину чужой души острогою слов.

- Если некий человек не говорит о чем-то, о чем его никто не спрашивает... - начав вот так издалека, псайкер снова помолчал, склоняя голову ниже и принимаясь неосознанно теребить край рукава пальцами. - ..если это никак не влияет на окружающих его людей, а лишь на него самого, если... он боится раскрыть свою тайну, опасаясь, справедливо опасаясь, за собственную жизнь... - кучерявый, наконец, заметил, что руки не в покое и благочинно сложил их на груди. -  Считается ли это ложью, брат? Следует ли этому человеку признаться, чтобы  в будущем не быть нареченным лжецом? Чтобы не чувствовать себя лжецом каждую минуту своей жизни. - голос псайкера дрогнул, пальцы сжались в кулаки, однако, через мгновение, усилием воли, разжались снова. - Что бы ты посоветовал этому человеку, брат Север?

[Vuvuzela 9 442]

Миг смятения, испытанного Гаем, прошел. Ответные слова были жесткими и спокойными:

- Будь честен перед самим собой. Bonorum vita vacua est metu, жизнь честных свободна от страха. Отчего ты чувствуешь себя лжецом, если тайну твою никому не нужно знать?

[julia37 45 113]

Миг смятения, испытанного Гаем, прошел. Ответные слова были жесткими и спокойными:

- Будь честен перед самим собой. Bonorum vita vacua est metu, жизнь честных свободна от страха. Отчего ты чувствуешь себя лжецом, если тайну твою никому не нужно знать?

 

Леман вздрогнул, когда его наивная детская попытка дистанцироваться от самого себя провалилась. Приходилось признать, что "этот человек" стоит на коленях в этой комнате.

Он покачал головой.

- Не свободна. - страх... страх преследовал его повсюду, с самых ранних лет. И чем старше псайкер становился, тем большую силу обретали над ним самые разнообразные страхи.

Но почему?

В самом деле...

Кучерявый задумался. 

- Может быть, потому что я не уверен до конца, что эта... это безвредно для вас. До сих пор эта необычность влияла на меня и только на меня, но кто может быть уверен до конца, имея дело с псайкером? А может быть.. - голубоглазый закусил губу и проговорил совсем тихо. - ...мне хочется поделиться хоть с кем-то. Пятнадцать лет... пятнадцать лет я молчу об этом. Иногда хочется заорать.

Леман тряхнул головой, словно прогоняя какое-то наваждение.

- Ты прав, брат, мне... не следует вешать это на тебя. - грешник поднялся на ноги без видимого труда, отряхнул колени. - Эгоистично с моей стороны.- тут Леман виновато улыбнулся. -  У тебя и без меня проблем по горло.

[Vuvuzela 9 442]

- Ты прав, брат, мне... не следует вешать это на тебя. - грешник поднялся на ноги без видимого труда, отряхнул колени. - Эгоистично с моей стороны.- тут Леман виновато улыбнулся. -  У тебя и без меня проблем по горло.

 

Гай словно воочию видел, как захлопнулись створки раковины, которую выстроил себе псайкер. Конечно, каждая исповедь была проблемой. Грязные мысли, скверные поступки, ежедневные мелкие подлости - все темные закоулки человеческой души открывались перед ним, когда он слышал: "прости мне, отец, ибо я согрешил". И он должен был понимать и прощать, даже если не мог первого и не хотел второго. Да, тайны, услышанные священником на исповеди, умирают вместе с ним - и это неудивительно, потому что их очень хочется похоронить и не вспоминать больше.

 

И тем не менее, вряд ли Леманом двигала забота о нем. Гай услышал достаточно, чтобы усомниться в безобидности того, что он желал скрыть. И что с ним делать теперь? Надавить? Кто знает, что колдун выкинет после этого. Успокоить, сказать, что никому не выдаст? Но он не был уверен, что сможет сдержать это обещание.

 

- Лучше бы мне услышать это сейчас, как священнику, - сказал он медленно, - чем после, но уже как инквизитору.

[julia37 45 113]

- Лучше бы мне услышать это сейчас, как священнику, - сказал он медленно, - чем после, но уже как инквизитору.

 

Вторая часть фразы почему-то вызвала тихий смех.

- Хорошо, святой отец. - похоже, Леман был не из тех людей, что получив отказ единожды, отрекаются от задуманного.

Как говорится, ты их в дверь, они - в окно.

А может быть, ему действительно невыносимо было дальше молчать? Во всяком случае, такой безобидный с виду псайкер прямо взглянул в лицо сомневающегося священника, впервые с начала этого их разговора, и по взгляду этому можно было на мгновение заподозрить, что ему все-таки больше двадцати, вопреки всегдашнему впечатлению. Кающийся встал на колени снова. 

Покорный.

Послушный.

Такой, каким его воспитали.

- Однажды к нам на станцию прилетел странный человек. Я тогда еще не знал, кто я. Он ходил по коридорам, вглядываясь своими пустыми глазами в полутьму и бормотал что-то себе под нос. Однажды, он изловчился и схватил меня за локоть, хотя до того я сбегал дважды. Поймал и принялся смотреть... знаешь, смотреть прямо внутрь моей головы. Он смотрел долго, хмурился, а потом сказал удивленно "ничего". Это было плохо, как я узнал потом. Мне объявили, что я вовсе не такой, как остальные люди. Что я опасен и могу навлечь беду на всех.

Голубоглазый сделал небольшую паузу, сдержанно улыбнулся и перешел сразу к следующему акту мелодрамы под названием "Моя жизнь".

 

- Так я попал на Черный Корабль. Время от времени ко мне приходили люди, присматривающие за нами. Они не подходили близко к решетке, я не знал почему. Смотрели с подозрением и беспокойством. Некоторые из них повторяли это слово. Ничего. Но меня тогда волновало другое. Становясь старше, я спал все хуже, и некоторые ночи превращались в сущий кошмар. Иногда... иногда я просыпался с ощущением невероятного счастья от того, что вот эта камера, сердитый охранник, немногословный сосед за стеной, они - реальны. А то, что я вижу во сне - нет.

 

- На Терре мне объяснили в чем дело. Оказалось, что я не вполне стандартный псайкер. Как будто самого этого факта - Леман усмехнулся. - было недостаточно. Дело в том, что у некоторых из нас есть телепатические способности. Очень удобно просто прочитать мысли, вместо того, чтобы месяцами вызывать человека на откровенность и даже тогда не быть уверенным, что он не лжет. У допроса с пристрастием тоже есть свои недостатки. Да и какой смысл? Чтение мыслей - стандартная практика в Схоластика Псайкана и применяется ко всем поголовно, чтобы отсечь зерна от плевел как можно быстрее. Со мной этот фокус не проходил никогда.

Кучерявый снова слабо улыбнулся, с оттенком гордости, возможно.

- Узнать, что творится в этой голове, - он постучал себе пальцем по лбу. - можно только с моего согласия. Для телепатов там пустота. Черная дыра. Обычно они слышат бесконечный гомон людских мыслей, иногда даже сходят с ума от этого, а я - пуст для них. Неизвестность всегда пугает. За это вызывающее своеволие я задержался в школе еще почти на три года.

Леман неосознанным движением запустил пальцы в свои легкомысленные кудряшки, прочесал их ото лба к затылку и снова, будто очнувшись, заставил себя стоять спокойно.

- Они не могли быть точно уверены, что я достаточно чист. Что я гожусь для обучения. Проверяли всеми доступными способами. Время тянулось ужасно долго. Я молчал. Думаю, если бы я сказал тогда... то не говорил бы с тобой сейчас. В любом случае, проверить я так и не решился. Получить вместо одной небольшой аномалии как минимум потенциального сумасшедшего! На Терре для таких одна дорога. К Золотому Трону. - Тихий, виноватый голос псайкера приличествовал даже не исповеди, а, пожалуй, похоронам. Так говорят в комнате, где лежит мертвец. А ты жив и тебе... стыдно за это. - Мне дали совет и я держался его до сегодняшнего дня. Молчи и будешь жить. Тот человек... выходит, он спас мне жизнь дважды. Второй раз, даже не зная этого и будучи уже мертвым, но я не могу больше. Я вижу... понимаешь, Гай...

Голос окончательно сел, превратившись в хрип.

Псайкер в очередной раз споткнулся на имени священника и теперь позволил себе повернуть голову. Он хотел видеть выражение его лица, когда скажет.

-... вижу нечто совершенно невероятное. Иногда я не могу спать и моя голова разрывается от боли, даже молитва почти не помогает... Они все время смотрят на меня. И молчат. Я пытаюсь сбежать, но коридор никогда не кончается... И я молюсь, молюсь и пытаюсь убедить себя в том, что реальность, вот она. - он обвел рукой комнату. - А это... это лишь кошмар, который забудется на утро. Впрочем, это не всегда происходит во сне. Теперь ты понимаешь? Мои мысли нельзя прочесть и Арнеб... братец Пфелл, он не мог залезть ко мне в голову. Это не-воз-мож-но. И кошмары, и непроницаемый разум как-то связаны между собой. Как? Я не знаю. Знаю лишь, что это хороший повод отправить меня на костер инквизиции. 

Замолчал, внимательно глядя в холодные голубые глаза. Ошибся? Может и нет, но этот разговор в любом случае ошибка.

Это - риск. 

- Если до этого дойдет, я буду все отрицать, учти. - невинные голубые глаза блеснули.

В конце концов, его биография звучала слишком уныло, чтобы не разрядить ее  какой-нибудь взрывной шуточкой.

Изменено 13 июня, 2015 пользователем julia37

[Vuvuzela 9 442]

- Они смотрят... - повторил Гай, чувствуя, как по спине против воли пробежал холодок. Он склонился над стоящим на коленях псайкером и стиснул его руку. - Кто - они?

[julia37 45 113]

- Они смотрят... - повторил Гай, чувствуя, как по спине против воли пробежал холодок. Он склонился над стоящим на коленях псайкером и стиснул его руку. - Кто - они?

 

Леман уставился на неожиданно возникшую точку соприкосновения. Он ожидал удивления, недоверия, даже ненависти, чего угодно, но... не этого.

Брат Север умел рвать шаблоны.

Псайкер сжал ладонь сочувствующего в ответ, со всей своей доступной хилому пустотнику силой, и снова посмотрел в лицо напротив небесной голубизны глазами. Он уже не мог заставить себя остановиться. Давно хранимое под спудом вырывалось на волю и теперь изливалось буйным водопадом на голову несчастного священника.

- Я не знаю, брат. Если бы знал, мне было бы немного проще. Наверное. Они - не люди, хоть и выглядят похоже. Иногда мне кажется, их забавляет наблюдать вот так... позволять мне увидеть что-то, но так, чтобы больше никто не знал. Чтобы я был похож на конченого психа... Мучить, заставлять дрожать от страха, что кто-то узнает.. - улыбка некрасиво искривила губы, будничным тоном он продолжил. - Однажды я решил, что больше не могу так. Мне было еще мало лет.

 

Это ведь исповедь? Так пусть же будет полной.

- Разбил себе голову. - свободной рукой он коснулся собственного виска, посмотрел на пальцы. Нет, в этот раз на них крови не было. - Как видишь, даже самоубийство я не смог довести до конца.

Леман шумно выдохнул. Пожалуй, теперь покаяние действительно было полным. Полнее, чем когда-либо раньше.

- Зато теперь становится понятнее, почему милорд Сальваторе заинтересовался мной, верно? Что ж, может быть проклятье обернется на поверку благословением? Что ты думаешь обо всем этом теперь?

Святой отец вряд ли мог думать что-то хорошее после подобных откровений, но, к счастью, или несчастью, этот конкретный псайкер даром телепатии не обладал ни в коей мере.

[Vuvuzela 9 442]

- Зато теперь становится понятнее, почему милорд Сальваторе заинтересовался мной, верно? Что ж, может быть проклятье обернется на поверку благословением? Что ты думаешь обо всем этом теперь?

 

Вот оно. Направь меня, отче, ибо сбился с пути и не знаю, что делать. А что знает сам святой отец? Молитвы не помогают... Он вспомнил, как бормотал псайкер прошлой ночью и снова почувствовал бегущие по спине мурашки. И о чем только думал милорд Сальватор, когда подбирал аколитов для этого полета? Вместе с мурашками Гай вдруг ощутил тяжесть молота, оттягивающего пояс, и старался не смотреть на кудрявый висок. Он справился бы лучше - набил руку на еретиках внизу...

 

- В мудрости своей Господь наш Император посылает нам испытания, - сказал он наконец. - Быть может, от того, как ты пройдешь его, будет зависеть то, чем оно обернется в итоге - даром или проклятьем, - он рывком поставил псайкера на ноги. - Молись, брат Леман. Молись и верь в силу Его.

[julia37 45 113]

Леман послушно воздвигся на ноги, чтобы снова стать на полголовы выше священника.

Перед глазами снова была стриженая почти наголо макушка и не предвещающий ничего хорошего грешникам вытатуированный на переносице Гая крест.

- Может быть, и ты помолишься, чтобы Он даровал мне терпения? - смиренно улыбнулся псайкер, размыкая, наконец, крепкое рукопожатие. - Мнооого терпения.

"Ну вот. Больше мне скрывать нечего."

- Спасибо. Мне... нужно было сказать все это. Вслух.

Изменено 13 июня, 2015 пользователем julia37

[Vuvuzela 9 442]

Спасибо. Мне... нужно было сказать все это. Вслух.

 

Да, только вот что с тобой делать теперь? Гай не знал. Легко было сказать "молись", словно псайкер не делал этого без подсказки. И эти видения - были они предвестниками чего-то ужасного или просто следствием пережитых колдуном потрясений? Если бы он только мог быть уверен...

 

- Мой долг - выслушать каждого, кто пожелает облегчить душу перед Императором, - сказал он вместо всего этого. - А теперь спустимся, пока сестра Артурия не решила, что моя жизнь в опасности.

[julia37 45 113]

А Леман, по обыкновению быстро, выбросил свою драматическую биографию из головы.

- Может, сестрица за меня будет беспокоиться. - с шутливым вызовом вздернул нос псайкер. - А насчёт непредвиденного...

Он догадывался, о чем мог думать священник. Ведь об этом им все уши прожужжали ещё на Терре.

Перспектива собственной смерти не казалась чем-то из ряда вон выходящим.

- ...если случится непредвиденное, мой долг - не доставлять вам хлопот.

Псайкер посерьезнел. В ладони блеснул короткий трёхгранный кинжал.

- Нас к этому готовят.

Кучерявый спрятал потенциальное орудие самоубийства в шинели и отворив дверь, нарочито вежливо пропустил святого отца вперёд.

- Идём, брат Север. Выясним, за кого сестра больше переживает.

Изменено 13 июня, 2015 пользователем julia37

[tеnshi 36 162]

Сестра стояла у подножия лестницы, прильнув лбом   к ствольной коробке болтера, и тихо читала  молитву за упокой погибших в последней битве.

Ни опасения святого отца, ни надежды псайкера не оправдались, Рия и подумать не могла о том, чтобы один мог нанести вред другому. Решил ли Гай отчитать Лемана как следует, или Леман пожелал исповедаться, любая причина уединения находила живой отклик  в сердце святой сестры, и она скромно ждала спутников, привычная к долгим ночным вахтам на стенах ордена.

[julia37 45 113]

Очень скоро с лестницы, едва дотерпев, пока спустится святой отец, практически скатился на голову сестрицы партийный оборванец.

Псайкер был далеко не стокилограммовой, но и вовсе не ланью, так что целостность лестничной конструкции все равно оказалась под угрозой. После исповеди он чувствовал, что сбросил с плеч килограмм двадцать. Настолько стало легко и свободно.

Легкомысленному пустотнику пока не приходило в голову, что законы вселенной неумолимы, и тяжесть, свалившаяся с его плеч, непременно ляжет на чужие.

- Сестрица! - Лем чувствовал себя почти счастливым. - Уже скоро ночь, ты, наверное, устала таскать все это на себе. Я помогу, если хочешь.

И он озарил полутемный коридор своей улыбкой, думая лишь о том, что с утра он помогал облачаться в броню, так почему бы вечером ему не сделать тоже самое. Она ведь почти в одиночку отбивалась от орды мутантов.

Героиня должна получить свою долю почтения. А ему хотелось сделать что-нибудь для неё.

Просто так.

Изменено 14 июня, 2015 пользователем julia37

[tеnshi 36 162]

- Сестрица! - Лем чувствовал себя почти счастливым. - Уже скоро ночь, ты, наверное, устала таскать все это на себе. Я помогу, если хочешь.
И он озарил полутемный коридор своей улыбкой, думая лишь о том, что с утра он помогал облачаться в броню, так почему бы вечером ему не сделать тоже самое. Она ведь почти в одиночку отбивалась от орды мутантов.
Героиня должна получить свою долю почтения. А ему хотелось сделать что-нибудь для неё.
Просто так.

 

Артурия подняла усталые глаза и вздохнула.

- Сестра, - в который раз поправила она, откровенно обиженно, - Сестра Битвы - звание, данное мне перед ликом Его. Неужели это так сложно?