Мафия 41: Запись

[LayLi 14 867]

 

Пролог

 

http://pleer.com/tracks/12141310Dwuw

 

Сбивчивое дыхание, шумное и болезненное от долгого бега. Неравномерные удары подошв о влажный асфальт – сможешь ли и дальше убегать так быстро?

Из тумана выплывают всё новые постройки – дома, магазины – обшарпанные, ветхие, от них словно веет сладковатым душком разложения. Спокойной смертью умершего в тягучем сне. Старушка, уснувшая в своём кресле-качалке, укутавшись в старый клетчатый плед, больше не проснулась – такой веет смертью. Лучшей из возможных.

Глаза заливает холодный склизкий пот, спускаясь ниже по лицу, он проникает в крохотные ранки, заставляя на секунду позабыть о причине бега и непроизвольно сморщиться, словно нет больше проблем, кроме этой тонкой режущей лицо боли.

Но секунда проходит. Проходит и вторая.
Движение – жизнь. Как сейчас это уместно.

«Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… Пожалуйста!» - собственный голос звучит в голове, измученный от долгого бега.
Глаза широко распахиваются от ужаса, когда на мольбы отвечает пронзительный вой сирены. Бег прекращается.

Окружение, те дома и магазины, что прежде навевали лишь грусть, медленно сбрасывают с себя многолетнюю пыль, облачаясь в тона засохшей крови: на месте разбитые окна ощетиниваются несуществующими ржавыми решетками; двери скрежещут мятыми листами пористого железа и стонут под весом медленно сползающих сверху вниз тяжелых цепей.

Из разомкнутых губ, на выдохе, вылетает изумленное «Ха?», когда взгляд  упирается во вращающиеся лопасти, выглядывающие из невесть откуда образовавшейся гигантской вентиляционной шахты, точно крылья исполинской мясорубки, кашляющей престарелым смрадом, копотью и грязью.  Из ступора выводит только дикий крик – безумный, в нём смех смешался с плачем. Взгляд метнулся к зарешеченному окну книжного магазина. Вокруг изогнувшихся прутьев обвились чьи-то искалеченные пальцы.
Ноги подкашиваются. Впереди – неизвестность. И страх, порождённый ею, сковывает всё тело, убивает всякую надежду на спасение.

Шорох позади. И к чему было бежать?

- Ну, давай, - говорит озлобленно, наконец обернувшись.

Там, позади, в неистово клубящемся тумане угадываются черты чего-то неповоротливого и уродливого. Оно, медленно приближаясь, издает то глухие стоны, то полные боли крики – будто кто-то мучительно давится издевательским хохотом. Голова монстра, со следами ожогов, повернута назад и дёргается как в конвульсиях. Руки со следами порезов направленны вперед, движения их отрывисты, быстры – они изгибаются, поднимаются немного вверх и тут же опускаются. Пальцы словно тарабанят по клавишам пианино. А ноги, ступни которых развернуты назад, волочатся с трудом, лениво шаркая по земле.

Щелчок затвора. Руки беглеца дрожат.

- Ближе! – злой рык.
 
Сгорела секунда длиною в вечность.
Звук выстрела затерялся на фоне ударов доведенного до отчаяния сердца.
Смех, крик и плач – все слилось в единую симфонию тоски и отчаяния. Они звучат всё громче, но стихают, когда тьма застилает глаза.
Сложнее всего – убежать от самого себя, не так ли?

 

Информация для игроков

• Наше время. Действие игры будет проходить в городе Сайлент Хилл, о котором, возможно, многие уже знают, а другим посчастливиться услышать впервые. Итак, ваши персонажи по какой-то причине становятся пассажирами поезда, проезжающего через туманный городок. Путь, впрочем, они могут держать хоть в Гондурас.
• Возраст персонажей: от 15 до БЕСКОНЕЧНОСТИ того возраста, когда ещё можешь махать водопроводной трубой.
• Сайлент Хилл - "место плохое, нехорошее", и безгрешные люди вряд ли туда попадут, так что, за душой плода вашего воображения должен быть грешок (и у вас есть отличная возможность тонко намекать на его характер в игре). Так как город для каждого выглядит по-своему (в своем инфернальном состоянии), облик его будет варьироваться от этого самого грешка и внутренних переживаний персонажа. Если кто не знает как отразить этот аспект в РП, то пишите мне в ЛС и мы чего-нибудь обязательно придумаем!

И если вы ничего из вышенаписанного не поняли, спрашивайте :3

 

Начало игры: 15 сентября

Изменено 12 сентября, 2014 пользователем LayLi

[Voltaire 1 287]

Ричард Кэмпбелл

— Порой ублюдки разгуливают по городу безнаказанными, — произнес высокий черноволосый мужчина лет пятидесяти, открывая дверь шкафа, стоящего рядом с его рабочим столом. — Чаще всего мы их ловим. И это - повод для торжества, — он достал из шкафа бутылку коньяка, судя по виду, коллекционную и кивнул сидящему в кресле мужчине. — Что скажешь, Ричард? Выпьем?

— С радостью, босс, — улыбнулся мужчина лет тридцати четырех с черными волосами, зачесанными назад и густой бородой. 

— Я же много раз говорил, что меня выводят из себя подобные обращения, но ты продолжаешь это делать, единственный из всех, — рассмеялся "босс", передавая один стакан своему подчиненному.

— За это вы меня и любите, — рот Ричарда расплылся в улыбке, а ее счастливый обладатель кивнул на бутылку коньяка, — раскрытие преступлений - не повод открывать пойло пятнадцатилетней выдержки, — заметил он. 

В глазах начальника что-то промелькнуло. Что-то незаметное, однако не ускользнувшее от внимания Ричарда. 

— Ты хороший детектив, — он выжидающе посмотрел на собеседника, ожидая реакции в стиле: "Я и без тебя знаю, старый хрен", но тот оставался безмятежным, внимательно высматривающим что-то в обстановке кабинета. — Мы установили личность того гада, что ты поймал. — Брови Ричарда поднялись в удивлении. — Точнее, он сам сознался. Его зовут Брайан Коллинс. Помимо предъявленных ему девятнадцати обвинений в убийствах, он сознался еще в двенадцати. Но в одном этот ублюдок не сознается. — Начальник помрачнел и взял бокал в руки. — За павших товарищей!

— За павших товарищей, — подхватил Ричард и выпил чуть-чуть коньяка, слека поморщившись - напиток был крепок. 

— Начальство звонило, — сообщил босс и посмотрел куда-то в сторону. 

— Вроде, начальство начальства? — уточнил детектив, повертев стакан в руке, потом он заметил, что его собеседник не ответил, продолжая куда-то смотреть. — Мистер?

— А? — очнулся начальник и пробежал Ричарда взглядом. — Прости, сынок, задремал. Звонили из Нью-Йорка. Тебя хотят повысить, приглашают к ним в департамент. Нью-Йорк - грязный город, просто магнит для убийц. Уверен, что ты справишься. 

Ричард прекрасно понимал, что он должен был ответить, как он рад новости и какая это честь для него, но сейчас ему было все равно. Он смотрел в белую стену настолько пристально, что казалось, будто он видит насквозь ее. Видит все, что происходит в соседней комнате. Сам детектив же был далеко от кабинета начальника полиции Нью Джерси. 

— Твой поезд отъезжает завтра, — донесся до него голос начальника и последнее, что он помнил - это как он выходит из кабинета. 

На следующее утро он стоял на перроне, ожидая прибытия поезда. Сумка с одеждой мирно лежала у его ног, пока хозяин курил сигарету. 

Он не замечал прохожих, не слышал громких, нудных и непонятных объявлений, не слышал звуки поездов. Как и в кабинете, он смотрел куда-то далеко. Внезапно, его взгляд поймал в толпе знакомую фигуру. Он готов был поклясться, что она помахала ему прежде, чем испариться. Детектив помотал головой в надежде проснуться и снова посмотрел в ту сторону. Казалось, человек, испарившийся посреди белого дня никого не удивил. Все просто продолжали идти дальше, как ни в чем не бывало. Этот мир едет заказанным поездом прямиком в ад. И всем плевать. 

Размышления Ричарда прервал голос с динамиков, извещавший о прибытии его поезда. Взяв сумку в руку и докуривая сигарету, детектив направился к объявленной платформе.

[julia37 45 066]

Ту-тум, ту-тум.

Как огромное сердце стучат колеса и кажется, ты внутри организма, живущего лишь тогда, когда раздается этот звук.

Движение - жизнь.

- Чертов поезд никогда не приедет. - пробормотал человек, толкая дверь туалета в вагоне коленом и выбираясь в коридор боком, чтобы не прикоснуться к ручке.

Пол под его ногами качнулся на стыке рельс как раз тогда, когда он добрался до своего купе.  Потеряв равновесие, довольно молодой на вид, в выглаженном офисном костюме, мужчина все-таки оперся ладонями о дверь, чтобы не упасть и тут же отдернул их, будто обжегшись.

Чертыхнувшись, он прошел внутрь и принялся с остервенением тереть пальцы стерильными салфетками. Со стороны коридора послышался скрип и пассажир замер. Замешкавшись на секунду, чтобы принять решение, он все-таки встал и обмотав салфеткой дверную ручку, осторожно выглянул в наружу и с минуту высматривал источник звука.

Но ничего интересного так и не обнаружилось.

Вернувшись обратно и тщательно заперев купе, человек в галстуке педантично поправил свой увесистый черный кейс под сиденьем, так, чтобы он стоял строго параллельно линии сиденья, включил плеер и прикрыл глаза.

За окном сгущался туман

Ту-тум, ту-тум.

Поезд идет по намеченному пути, не сворачивая. С рельсами это часто бывает.

 

На багажной этикетке значилось незамысловатое "Джон Вуд"

[tеnshi 36 162]

Жюстин Моро

 

Ангел она.

А как иначе? Вечно растрёпанная белокурая головка, смеющиеся глаза и готовность помочь всем и каждому.

"Нет" говорить и не умеет.

Передержит кошку, приглядит за растениями, подождёт доставку. Работает  дома, вот и отзывается, все заняты по горло, а ей несложно.

Да, было что-то там в прошлом. Клиника. Психиатрическая. Да кто теперь помнит, уж десятый с тех пор год.

Ангелочек, любимица. А ещё очень любит поезда.

 

[NearBird 6 979]

Трейси Томпсон

 - Твою мать! - Громогласно рычащий мотор неуверенно закашлялся, стрелка на тахометре вмиг замерла в окрестностях ноля, "Челленджер" шестьдесят девятого года, еще несколько мгновений назад оставляющий за собой целую бурю дорожной пыли, подлетая на многочисленных ямах и колдобинах, от души встряхивая свой ценный груз, крепко вцепившийся в широкий обод руля, начал неумолимо замедляться. Из-под капота, пробиваясь в салон, отчетливо потянуло горелым.

 - Твою мать!! - В сердцах воскликнула женщина за рулем, стукнув по баранке двумя крепко сжатыми в кулаки руками и вдавила в пол педаль тормоза. Выбравшись наружу, она открыла капот, чтобы воочию увидеть картину разрушений, и одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что изможденный многочасовой гонкой Додж сегодня не поедет уже никуда. Из груди блондинки вырвался стон отчаяния, обойдя капот, она изо всех сил пнула неподвижную машину в колесо, а затем еще, и еще. Прошипев что-то уже совсем непечатное, она, недолго попрыгав на одной ноге, с мстительным огнем во взгляде решительно извлекла откуда-то из-за пассажирского сиденья бейсбольную биту. Следующие несколько минут были наполнены звуками бьющегося стекла, трещащего пластика и гудящего подобно колоколу металла. Утерев с лица пот слегка исцарапанной рукой, девушка с силой кинула биту в корпус машины, и, развернувшись на каблуках, торопливо зашагала по дороге. Где-то поблизости должна была быть станция. 

[Doctor Who 2 807]

Стэфан Кафини

 

 

Машина медленно начинала набирать скорость и останавливаться явно не собиралась. И вот уже она проехала мост, с которого Стэфан недавно столкнул своего друга. И все это из-за того, что ему почудилось, будто бы Сюзанна изменила ему с ним. Трудно было поверить, что такой домосед и тихоня как он, способен совершить нечто подобное. Конечно же обиду он затаил не только на своего друга. Стэфан никак не мог понять, стоит ли ей доверять или же она просто потакает ему, так как не хотела повторить судьбу утонувшего. Он никак не мог решиться на еще одно убийство, хоть и желал ее смерти всем сердцем.

Он очнулся на больничной койке и до сих пор металл и вода преследовали его сознание. Врачи сообщили ему, что он чудом выжил во время аварии. Однако девушке повезло меньше. Автомобильная сталь вонзилась в ее тело. Смерть была мучительной, хоть и не долгой. Его желание было исполнено, но облегчение оно не принесло. Лишь боль утраты и одиночество. После столь печальных событий он решил переехать из своего маленького городка в столицу, дабы забыть о всех своих прегрешениях. Но усмирить память было не так легко, как изначально показалось…

[Timiys 56]

Альфред Хаскилл

Поезд вновь набирал ход после небольшой остановки, за окном занимался рассвет,а в седьмом купе немолодой человек по фамилии Хаскилл всё ночь просидел без сна , потягивая янтарного цвета жидкость из плоской фляжки. Он никогда не любил поезда, а ещё больше он не любил в них спать, шум  и постоянное движение отбивали ко сну всякую охоту.Твердо решив  привести себя в порядок,он  встал с сиденья , открыл дверь купе и направился в туалет. И не ошибся, в этом действительно была необходимость, из туалетного зеркала на него смотрел небритый мужчина ,  волосы ,изрядно тронутые сединой ,лежали неопрятными лохмами, высокий лоб был исщерблен морщинами, а под  глазами залегли тёмные тени-картина весьма удручающая , выглядел он намного старше своих лет, Альфред фыркнул глядя на этого "красавца", достал мыло, зубную щетку и прочие принадлежности из своей сумки и приступил к водным процедурам.Процесс этот занял у него достаточно много времени, привычку тщательно следить за гигиеной он выработал очень давно,когда была в этом острая необходимость. закончив все дела, Хаскилл вернулся в купе к своей фляжке.

[Gella 8 246]

Мишель Хейз

 

Она смотрела в его глаза, опершись локтями о пластиковый столик в стылом двухместном купе, и молча курила, прислушиваясь к звукам, заполняющим сейчас её расколотый вдребезги мир. Она вслушивалась в эти звуки, концентрировалась на них, цеплялась сознанием как за соломинку, чтобы только не думать, не думать… Ритмичное потрескивание вагонных колёс. Оно не похоже на треск горящего дерева, и это хорошо. Резковатый стук закрывающейся двери купе. Этот звук не похож на глухой стук сердца, переместившегося в горло и превратившегося в маленький, пульсирующий, съёжившийся комок тупой, липкой, невыносимой боли. И это тоже хорошо. Мерный гул работающего кондиционера. Этот звук не похож на оглушительную мёртвую тишину, и это просто прекрасно. Она бросила взгляд на покачивающийся в такт движению столик, украшенный пошлой сиреневой астрой в стакане, дребезжащем в такт всей этой полиритмии мчащегося поезда, уносившего их двоих… от чего? От кого? Куда?

 

Она смотрела в его глаза… Ещё вчера у неё было всё. Был ОН, был дом, была маленькая Дейзи… Сегодня у неё нет ничего, даже слёз.  Слёз не было, и оставалось лишь наблюдать, как боль, невыносимая, саднящая боль, бродит по телу, словно загнанный зверь, запертый в клетке, ищет выхода и не находит. Слёз не было. И ничего не было.

 

И лучше бы не было памяти, лучше сойти с ума, чтобы больше не слышать тоненького голоса, не видеть маленькой ручонки, теребившей её за юбку там, во дворе, когда всё случилось…

 

- Мамочка, а мы совсем-совсем уходим?

 

- Совсем-совсем, Дейзи.

 

- Мамочка, я забыла Сюзи в комнате, ей там страшно, можно, я её заберу? Ну, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

 

- Нет, Дейзи, нельзя. Ты видишь – в доме пожар, если мы туда пойдём, будет бо-бо.  Мы сейчас поедем в Новый Орлеан и купим тебе новую куколку, лучше этой.

 

- А что будет с Сюзи?

 

- Сюзи… Она… она улетит в кукольный Рай.

 

- Но я не хочу, чтобы она улетала…

 

Почему она её не услышала? Почему, поглощённая происходящим, не заметила, как её дочь побежала в горящий дом?!..

 

Когда до Дейзи добрались, было уже слишком поздно. Малышка нашла свою Сюзи. Маленькие мёртвые ручонки, покрытые волдырями от языков безжалостного пламени, крепко-крепко прижимали куклу к обгоревшей груди, словно пытаясь защитить. Невероятно, но кукла почти не пострадала. С куклой её и хоронили. Сюзи. Будь проклята Сюзи!! Будь прокляты все куклы на свете! Будь проклята она сама, никудышная мать, будь проклят ОН, никудышный отец.- «Боже, как не сойти с ума?! Боже, почему я не бросилась туда сразу, почему не услышала?! ПОЧЕМУ?! Почему я не вошла в дом, почему не сгорела там вместе с ней?! А он-то, почему ОН ничего не заметил, когда подносил зажигалку к чёртову парапету?! Почему не вынес её на руках из дома?!» - Она не знала, каким богам молиться, чтобы стереть из памяти вид обгоревшего трупика собственной дочери… Она не знала, каким богам молиться, чтобы научиться ненавидеть ЕГО. Эта ненависть позволила бы не сойти с ума, переложить всю вину на него и заплакать наконец…

 

Она вглядывалась в его лицо и продолжала молча курить. Она знала его лицо наизусть, знала, как он улыбается, как он хмурит брови, когда расстроен, она знала все его морщинки наперечёт и всё равно напряжённо всматривалась в его лицо, словно пытаясь найти в нём что-то новое и не находя.

 

- Пойду прогуляюсь до вагона-ресторана.  Здесь душно.

 

[Букса 7 932]

Джейк Хейз

- Пойду прогуляюсь до вагона-ресторана. Здесь душно.

- Давай. - короткая фраза, сорвавшаяся с языка, показалась ему самому слишком резкой и грубой. И чтобы сгладить это ощущение он добавил. - Прихвати и мне там что-нибудь на перекус, пожалуйста.

Она молча кивнула и вышла из купе.

Джейк завалился на узкую полку, заложив руки за голову, и прикрыл глаза.

Размеренный перестук колес, глухие разговоры в соседнем купе, и двести пятьдесят миль пути, которые, похоже, ничего не изменят.

А так хотелось верить, что стоит уехать из Атланты - и наконец уйдут эти пепельницы, вечно полные окурков, разговоры через силу, скупые рубленные фразы и привычка отводить взгляд, стоит только заметить горестную складку, залегшую в уголках губ.

Ну что ж, когда-то он думал, что страховка за дом поможет поднять стремительно тонущий в долгах бизнес, и вечером, когда дочь наконец уснула, доказывал Мишель, что стоит пожертвовать домом, который слишком велик для них троих и давно стал не по карману, зато если с ним что-нибудь случиться, они смогут купить домик поменьше и заодно поправить дела. Но жизнь далеко не всегда оправдывает надежды.

Иногда ему хотелось просто встать и уйти. Все бросить. Сдаться и больше не прикладывать фарфоровые осколки разбитой вдребезги кружки с красочной надписью "Home sweet home", в попытке склеить и сохранить. Сбежать от так и не высказанных упреков, от не пролитых слез, от всех проблем разом.

Но от самого себя и воспоминаний не убежишь, даже если бежишь рука об руку с человеком, с которым клялся перед алтарем разделить самую горькую долю.

Изменено 12 сентября, 2014 пользователем Букса

[Elhant 14 560]

Лайт Хэйвен

"Металлический болт попал в брюшную полость, прошел насквозь, оставляя за собой тонкий красный след. Второй пролетел чуть выше, разорвав артерию на шее, когда она согнулась от боли и испуга. Хлынула кровь. Третий болт с противным звуком застрял в бедре.

Он ринулся вперед, едва успел поймать ее перед тем, как она упала на холодный бетонный пол. Ее глаза безумно бегали из стороны в сторону. Она не видела его, не осознавала, что происходит. Шок был слишком резким. Он прижал руку к артерии, отчаянно пытаясь остановить брызжущую алую жидкость. 

В ее животе зияла кривая дыра. Кровь пачкала ее красивое синее платье, его темный пиджак. Смешивалась с ее яркими красными волосами.

Он не понимал. Не верил. Что только что произошло? Откуда здесь этот механизм? Их кто-то ждал? Она... она... Горло сковали спазмы, появившиеся так не вовремя. Чувство беспомощности рвало его вместе с ними. Он со всей силы зажмурился, как в детстве, желая, чтобы все это…"

 

 

- Н... нет, не то. Ох.

Он вздохнул и отложил ручку. Откинулся на спинку кожаной скамьи, положил ноги на ту, что находилась напротив, закрыл глаза и приложил ладонь ко лбу.

Он не думал, что это будет так утомлять. Но работать стоило. Несомненно. Это чертовски важно.

Колеса поезда мерно постукивали, пейзаж за окном окрашивался в бардово-оранжевый цвет закатного Солнца. Он потянулся к лежащему на столе яблоку.

- Эта поездка слишком затягивается.

Изменено 14 сентября, 2014 пользователем Elhant

[Эри 9 640]

Домингес

Возраст   35

Семейное положение: разведен. Дети: Дочь, воспитывается родителями.

 

Частный детектив после смерти своего брата, от наркотиков, с головой ушел в работу, вечерами проводил в обществе бутылки виски мешая выпивку со снотворным.

Незаметно пролетело пять лет, дела становились все хуже. Однажды мужчина решил избавиться от призраков прошлого и уехать в другой город и начать все с нуля.

Закрыл офис, уволил секретаршу, собрал вещи и купил билет на поезд. Полагаясь на судьбу.

Изменено 14 сентября, 2014 пользователем Эри

[Elshe 6 891]

Дэвид Рейнольдс

 

- Ваш билет, мистер Рейнольдс...

- Судья Рейнольдс, будьте любезны. 

 

Добродушный голос, вежливый, но взгляд маленьких глазок цепкий, неприятно внимательный взгляд. Клерк в билетной кассе выпрямился и потянулся пригладить волосы, прежде, чем понял, что делает, разозлися и почти грубо сунул в руки пассажиру билет.

 

- Благодарю.

 

Судья принял билет и, поставив рядом с окошком саквояж, такой же старомодный, как его манеры, все наблюдал за клерком. Под седыми усами тому почудилась усмешка, словно неприятный пассажир мог услышать его мысли. Окошко кассы захлопнулось, украсившись предварительно табличкой о перерыве. Рейнольдс усмехнулся уже открыто, вмиг растеряв все добродушие, поправил воротничок и галстук, вглядываясь в отражение в тусклом стекле.

 

Долгожданный отпуск и долгожданное возвращение. Как же давно он был там в последний раз. Рейнольдс никогда не понимал людей, которых мучили воспоминания. Свои он бережно хранил, охотно делился ими, даже планировал написать мемуары, но все руки не доходили. Но некоторые воспоминания... это воспоминание, самое первое - в своем роде, оно было только для себя. Бережно хранимое,ради которого стоило возвращаться в некогда родной городок снова и снова. Если кто-то узнает... Но они ни разу не узнали.

 

Вдалеке раздался гудок поезда. Пассажир подхватил саквояж и направился к пустому перрону.

[Dmitry Shepard 30 072]

Джеймс Диллиган, 32 года, финансовый директор.

 

 

 

- Да, дорогая, конференция уже закончилась.

- ...

Да, билеты я купил.

-...

- Нет, даже чартерные рейсы отсюда не летают.

-...

- Конечно, дорогая, я тоже тебя люблю.

Мужчина тщательно убедился, что звонок окончен и только тогда позволил себе вполголоса выругаться.

- Педантичная стерва! Чтоб тебя грузовик переехал!

Объявление о посадке на поезд прервало поток ругательств в самом начале и Джеймс, подхватив небольшую спортивную сумку с вещами быстрым шагом пошел на перрон, не забывая улыбаться каждой смазливой девушке на пути несмотря на предательски белевшую на безымянном пальце левой руки полоску незагорелой кожи.

[Parsley 184]

Агата Сэйнтон, 64 года.

 

-Да, сестра Долорес, я уже на вокзале. Мой поезд отправляется через, секундочку – Агата взглянула на наручные часы – через 13 минут.
-…
Нет, с пересадкой в Бангоре, к сожалению, прямые рейсы до Сауспорта отменили.
-…
Не беспокойтесь, я рассчитываю успеть к выступлению наших маленьких подопечных.
-…
-Какая прелесть! Передайте Эмме, что я тоже скучаю.
-…
-Всего доброго, сестра. Храни вас Господь.
Агата повесила трубку и раздраженно выдохнула. Сестра Долорес с ее дотошностью уже в печенках сидела у мисс Сэйнтон. «Что? Как? Где? Когда?» - в свое время мать с отцом не так рьяно надоедале Агате расспросами, как эта сердобольная невеста Христа. Да, конечно, мисс Сэйнтон является куратором приюта для больных детей при соборе святой Марии, и да, разумеется, она должна помогать и решать проблемы, но вопросы сестры Долорес уже доходили до абсурда, еще чуть-чуть и она начнет спрашивать салфетками какой марки лучше подтирать нос малышам.
И еще маленькая Эмма… Крошечная, худенькая девочка с синдромом ДЦП безумно привязалась к Агате. Но как ни старалась сама мисс Сэйнтон, как ни уговаривала, в ее сердце не рождалось ничего, кроме презрительной жалости к ребенку. Иногда на Агату нападали греховные мысли, что она бы и вовсе оставила кураторство над приютом и с огромным удовольствием больше никогда бы не встретила ни сестер, ни детей, но после гнала эти мысли прочь. Мисс Сэйнтон была уверена, что делает богоугодное дело и только так может наедятся на искупление своих прошлых грехов.
От размышлений Агату оторвал приятный мужской голос.
-Просите, миссис, вам помочь?
Мисс Сэйнтон удивленно обернулась и посмотрела на молодого человека. Ах, ну да, что еще мог подумать этот сознательный прохожий, увидев немолодую даму, стоящую с чемоданом на перроне и озирающуюся по сторонам. Глупо будет начать разъяснять, что у нее есть привычка, погружаясь в раздумья, машинально смотреть в разные стороны.
-Благодарю Вас, юноша. Ваша помощь придется кстати. Но, ради Всевышнего, давайте поторопимся, – Агата вновь взглянула на часы и быстрым движением поправила медный гребень с эмалированными ягодами черники, украшавший ее пучок – мой поезд отправляется через шесть с половиной минут!