Игра 20-4: La Corona de Sombra Sangrante

!примечания для игроков

на начало игры

на конец игры

Дуфи не любил детей и пытался навести порядок в любимой песочнице. Но дети были сильнее. Потирая свежий синяк, он поплелся домой, неразборчиво бубня какие-то ругательства.

"Эээй, странные вещи происходят в городе, - подумал старший уполномоченный Дуфи, съедая смачную соплю. - Уважаемый житель города Дон Педруччо...

Дуфи посмотрел на заполненный цветными мелками по диагонали отчет глубокомысленным взглядом идиота.

"накануне опроса по делу о наезде на кота Меддокса вдруг пропадает, а сеньор шеф всех шефов шлет чхорные письма."

******

- Старший уполномоченный Дуфи прибыл! - коряво козырнул недокоп.

Но так и не найдя сеньора де Лара в саду, Дуфи принялся изводит слуг на предмет "Где шеф всех шефов?". Он бы и не додумался, что днем сеньора де Лара не застать. Но помощнику шерифа нужно было срочно отрапортовать напрямую, что дело №002 (ранение кота при отягчающих обстоятельствах) застопорилась из-за недостатка свидетельских улик.

Х

- Я тоже не чужд ароматов, - дон Хуан втянул носом клубящийся дым, и прикрыл глаза, протягивая Мариэлле самокрутку. - Хотите?

От едкого дыма девушка поморщилась.

- Что это такое? Это и есть тот самый сбор, который вы рекламируете?

- Ну, как хотите, - миролюбиво согласился дон Хуан. - А я закурю. - И он глубоко и с видимым наслаждением затянулся, обдав всех, находившихся рядом, клубами едкого, вонючего дыма.

Мария с трудом подавила в себе желание выплеснуть содержимое своего бокала на голову "старому маразматику", как она во всеуслышание окрестила Дона Хуана, вмиг утратив свои манеры. Круто развернувшись на каблучках, она поспешила скрыться в одной из боковых аллей сада, подальше от начавшегося дымоизвержения.

Х

Тонкие белые пальцы с аккуратными острыми ноготками плавно, почти нежно ведут по прохладной поверхности оконного стекла, через которое прекрасно виден полуночный сад. А вот из сада в окне ничего не разглядеть, так искусно сплетены в комнате тени.

- Хороши, - девушка облизнула губы и, не поворачиваясь, обратилась к собеседнику. - Ты не обманул меня, Сеньор.

- Это не моя прерогатива, - холодно отвечал ей баритон, - а Сторожей, одной из коих ты и являешься, Мария.

- И ты был одним из нас, Сеньор, - негромко промолвила шабашитка, - однако предал свое братство. Мы имеем право ненавидеть, но не ты.

- Дитя, - звонко рассмеялся мужчина, - что ты можешь знать о событиях, произошедших за многие столетия до твоего рождения? Ты очень юна, Мария, впрочем, отнюдь не глупа. И все же живого ума и свойственной твоему племени хитрости оказалось недостаточно, чтобы проникнуть в мой город незамеченной. Сколько тебе лет, сторожка? Двести? Триста? Явно не больше. Твой предводитель не поведал, что отправляет тебя на окончательную смерть?

- Это не так... - Мария повернулась к Манрике де Лара и взглянула ему в глаза.

- Я знаю, что не так, - резко прервал ее вампир, - и о своих...дополнительных возможностях ты мне еще расскажешь. Ты сделала свой выбор, Мария?

Ласомбра вновь взглянула на находящихся в саду гулей. Они не могли видеть ее, она же, внимательно наблюдала за каждым их движением после захода солнца. Редкие и слабые фонарики, спрятанные в зелени, не разгоняли мрак, но эти глаза видели в нем лучше, чем глаза смертного при самом ярком свете.

- Да, - коротко кивнула Мария и без улыбки продолжила, - должно признать, ты весьма эксцентричен, Сеньор. Во всяком случае, ты придумал оригинальный способ расправиться со своей неудавшейся убийцей.

- Не ты первая, не ты последняя, - усмехнулся Хесус, - Сторожа привыкли с достойным лучшего применения упорством уничтожать своих антитрибу, но раз за разом обламывают свои клыки об меня. Тебе же, Мария, я даю шанс. Не упусти его из своих прелестных ручек.

- Что это такое? Это и есть тот самый сбор, который вы рекламируете?

- Сбор не нуждается в рекламе, юная Мариэлла, - дон Хуан затянулся ещё разок. - Он мой союзник и друг. Я называю его Дымок. И если вы не испытываете желания присоединиться к нашей с Дымком беседе, то мы, с вашего позволения оставим вас ненадолго. Нам надо поговорить до того, как появится синьор.

С этими словами дон Хуан вытянул ноги, вальяжно развалился в кресле и закрыл глаза, практически пропав в клубах дыма.

X

до утра. спасибо за игру)

Майк Дарлинг предпочел густую тень магнолии уюту сервированных столиков и непринужденности светских бесед. Дымя сигаретой и предпочитая пока держаться особняком, мужчина с ленивой неторопливостью, к которой располагали южные сумерки, наблюдал за прочими "гостями" особняка. Кабрера была хороша. Знойная как летняя ночь, щедро наделенная и красотой, и мужским вниманием. Да и женским, хотя и совершенно другой природы, судя по косым взглядам остальных присутствующих дам.

Взвесив все "за" ( у Эвы их было, надо признать немало) и "против" (количество разного рода цветиков, цеплявшихся за эти же самые "За" расхолаживало), Дарлинг, усмехнувшись своим мыслям, остался подпирать спиной ствол своего укрытия. До его слуха доносился негромкий разговор Марии, уже который год ведавшей делами "Текилы", и Мариэллы.

Разговор, который велся за пределами сада, быть может был более занимателен, но недоступен для чужих ушей.

Оранжевый огонек сигареты прочертил в темноте плавную дугу, Майк сделал еще одну затяжку.

Тьма упала на сад резко и густо, оборвав нити взглядов, заткнув рты на полуслове. Она не имела температуры, была лишена оттенков, в ней было звуков, и времени тоже не было. Два голоса - хорошо знакомый голос Хозяина и неизвестный до этого момента, женский, велят смотреть, понимать и запоминать.

ВСПЫШКА

ВСПЫШКА

ВСПЫШКА

ВСПЫШКА

ВСПЫШКА

Тьма. Требуется некоторое время, чтобы понять - это тьма ночи. Живая и не страшная. Возвращается зрение и слух. Сильно и сладко пахнут ночные цветы.

- Сегодня я, как никогда, рад видеть вас в своем доме, - на таррасе стоял сеньор де Лара, держа под руку молодую девушку средиземноморского типа внешности. Они походили на смертных отца и дочь, но, хотя она стояла так близко от Господина, в ее темных глазах совсем не было радости.

- Вы все, должно быть, уже догадались, что совсем неспроста я вызвал сюда вас, пятнадцать моих слуг. Более того, вы должны теперь знать, что не скоро сможете покинуть мой особняк. Я тщательно отбирал вас среди тех жителей Сомбра-Сангранте, которым была дарована моя особая милость, чтобы вы приняли участие в некой... игре. Игорные фишки в ней - ваши жизни, поэтому я советую отнестись к этой игре со всей серьезностью.

Как и к ее правилам. Я обещал этой милой деве, - Хесус слегка поклонился своей спутнице, - что буду играть справедливо, так что вы теперь становитесь не только блюстителями моих интересов - а я, конечно же, хочу выиграть в этой игре, но и блюстителями моей чести. Не подведите меня.

С сегодняшней ночи вы более не увидите солнечный свет: для двоих из вас он стал ныне смертельным. Двое моих слуг получили этой ночью Становление: один от меня, а другой от нашей гостьи. И чтобы соблюсти условия игры и помочь им никак не выдать себя, с этой минуты вы больше не будете принимать пищу в присутствии друг друга, а все дневное время будете проводить по одиночке в запертых комнатах.

Задача же игры предельно проста - найдите среди вас ставленника Марии из клана Ласомбра, - Манрике де Лара сделал небольшую паузу в своей речи, - и убейте.

Господин явно закончил речь и уже сделал движение, чтобы уйти, когда вдруг заговорила его спутница. Не поднимая глаз от земли, негромко, она произнесла:

- Все, что могла, я отдала тебе, Дитя. Сегодня ты в одиночестве, и я больше ничем не смогу тебе помочь. Но тебе поможет твоя кровь. Борись! В твоих руках и моя судьба тоже!

Ее зазвеневший от волнения голос словно остался висеть в ночной тишине, когда господин, крепче взяв ее под руку, неспешно удалился в дом.

Едва за господином и его то ли гостьей, то ли пленницей закрылись двери, Эва тяжело села в кстати оказавшееся рядом кресло и спрятала лицо в ладонях.

Томас, стоило только представлению с участием неизменно блистательного господина завершиться, опустился в кресло рядом с выглядевшей опечаленной и взволнованной Эвой, и, не отрывая взгляда от цветка в ее волосах, тихим голосом спросил:

- Сеньорита?..

Эва отняла руки, не поднимая головы.

- Это ты, Томи.. Или..? - она повернула к нему лицо, ловя взгляд. - Как я могу быть уверена, что ты - всё ещё ты?.. Даже взяв тебя за руку, я ничего не пойму.. Я помню руки Господина, они бывают тёплыми, когда..

Она осеклась не потому, что в потрясении заговорила о том, о чём гули предпочитают не говорить, ей просто не хватило дыхания.

- Это ты, Томи.. Или..? Как я могу быть уверена, что ты - всё ещё ты?.. Даже взяв тебя за руку, я ничего не пойму.. Я помню руки Господина, они бывают тёплыми, когда..

- Я - все еще я, - Томас сжал руку Эвы в своих ладонях, - А самое главное - господину ничего не угрожает, значит нам не стоит так переживать. Я не знаю, зачем он затеял эту... игру - его мудрость выше моего понимания. Все, что мы можем сделать ради него - это найти врага. И мы его найдем. Соберитесь, сеньорита, - Томас едва заметно коснулся губами руки Эвы, - Господину нужен каждый из нас.

Эва улыбнулась слабой вымученной улыбкой.

- Ты не понимаешь.. Я боюсь не справиться, красавчик.. И меня до смерти пугает то, что.. всё теперь может измениться, - её голос дрогнул, но она совладала с собой. - Я не представляю, что чувствуют сейчас те, кто ещё старше меня. Ты видишь, я презрела всякий стыд и говорю о таких вещах.. Но пойми, я сделаю всё, что захочет и потребует от меня Господин, но мысль, что кто-то может отнять у меня всё..

Она опять не договорила и опять спрятала лицо в ладони.

- ..мне надо привыкнуть к этой мысли, - глухо закончила она.

- Ты не понимаешь.. Я боюсь не справиться, красавчик.. И меня до смерти пугает то, что.. всё теперь может измениться, Я не представляю, что чувствуют сейчас те, кто ещё старше меня. Ты видишь, я презрела всякий стыд и говорю о таких вещах.. Но пойми, я сделаю всё, что захочет и потребует от меня Господин, но мысль, что кто-то может отнять у меня всё.. мне надо привыкнуть к этой мысли

- Господину ничего не грозит, а значит и нам, его верным слугам, нечего бояться, - мягко, но уверенно ответил Томас, взяв руки девушки в свои ладони и глядя в ее глаза, - И быть может, когда-нибудь кто-нибудь из нас получит становление, - его голос на мгновение опустился до благоговейного шепота, - И сможет хоть немного приблизиться к Его величию. Твоя красота не увянет, сеньорита - этого не позволит ни Господин, ни Мескалито, ни все боги этого мира. И я не позволю.

- Ты забавный, Томи, - улыбнулась Эва, отвечая на его взгляд глаза в глаза и чуть склонив голову к плечу. Кажется, она приходила в себя, возвращаясь к своей обычной дразнящей манере. - Но ты помог мне. Что я могу сделать для тебя, красавчик? Я не люблю оставаться должной..

- Ты забавный, Томи, но ты помог мне. Что я могу сделать для тебя, красавчик? Я не люблю оставаться должной..

Томас взглянул на часы. Стрелка приближалась к четырем утра.

- Ну... У нас есть еще пара часов до рассвета, красотка. Ты не подумай, это никакой не намек... Это вполне недвусмысленное предложение, - лукаво улыбаясь, закончил он.

Какое-то время Эва смотрела на него, словно раздумывая. Её губы, недавно подрагивающие в попытке не заплакать, теперь дрожали, удерживая улыбку - ту особенную улыбку, которую мужчины так любили закрывать поцелуем.

- А что если завтра я разлюблю тебя? Ты не будешь страдать.. слишком сильно? - какие бы слова она ни произносила, её, ставший хрипловатым голос своим звучанием уже давал ему ответ.

- А что если завтра я разлюблю тебя? Ты не будешь страдать.. слишком сильно?

- Не дождешься, красотка, - с легкой ухмылкой ответил Томас. Его ладонь скользнула по бедру Эвы, а губы потянулись к ее губам.

Его движения были такими неторопливо-тёплыми, губы приближались к её губам словно во сне.. Её же руки зарылись в волосы Томаса почти грубо, а зубы ощутимо прихватили его нижнюю губу. Она больше не дразнила его, она провоцировала на ответную.. грубость. События этой ночи требовали забытья.. хотя бы до восхода.

Томас почувствовал на своих губах вкус крови. Своей крови. Странное чувство, незнакомое, непривычное, жгучая специя в чудесном букете вкусов горячей сельской учительницы. Повинуясь этому немому призыву, его ладонь с ощутимым усилием скользнули по телу Эвы, забираясь под тонкую ткань дразняще короткого платья, мимоходом выдергивая и выбрасывая прочь многострадальную огненную орхидею, а губы, несмотря на боль, упрямо и настойчиво боролись за этот долгий поцелуй.

Резким движением Томас вытянул Эву из кресла, та же и не думала возражать, отчаянно повиснув на нем всем телом. Надеясь, что в столь ранний час терраса и ее окрестности уже должны пустовать, они проскользнули вглубь сада, где, обнаружилась изящная беседка, совершенно кстати окруженная высоким и густым цветущим кустарником, чей дурманящий аромат, проскальзывая внутрь, добавлял этой ночи еще больше ярких красок. Скамья в беседке была деревянной и удручающе жесткой, но лежать на ней все равно никто не собирался.

За находящимся в дальнем углу сада столиком сидел молодой светловолосый мужчина в темно-зеленой толстовке, капюшон которой был полностью накинут и закрывал тенью верхнюю часть его лица. А на самом столике одиноко стоял стакан с льдистой минералкой и больше ничего. Парень в капюшоне совершенно осознанно не в взял в рот ни капли алкоголя, а местом своего пребывания выбрал единственный наполовину скрытый в листве стол. Ему было комфортно иметь точку наблюдения за всеми гостями особняка де Лара, при этом не привлекая к себе лишнего внимания.

Габриэль Монтеро, шериф Сомбра-Сангранте, был знаком ближе, чем ему самому этого хотелось бы, с каждым живущем в городе гулем, таковой была его работа. Поэтому, заметив, что в гасиенду были приглашены практически все самые видные слуги Господина (впрочем, не без исключений - тот же полоумный Дуфи, играющийся в «помощника шерифа», попал сюда абсолютно алогично), совсем нетрудно было заподозрить неладное. Однако на все была воля Хозяина. Если он так решил, значит именно так и должно быть, но Габриэль не будет терять своей бдительности ни на минуту.

К тому же, как оказалось, чутье шерифа Монтеро вновь не обмануло. Габриэль с каменным лицом выслушал речь своего Господина об игре, хотя внутри у него все сжималось от ужаса. Он не знал, откуда взялась спутница сеньора де Лара, более того, достаточно хорошо изучив манеру поведения Хозяина, гуль понимал, что скрывается за его видимым радушием. И все же, по какой-то неведомой причине, Хесус еще не вызвал своего верного пса, чтобы тот понес заслуженное наказание за оплошность. Ах да, ведь Габриэль также был одной из «игровых фишек»...

После появления Господина сад начал довольно быстро пустеть, гули потихоньку разбредались по комнатам особняка, сохраняя за собой свои личные тайны. Лишь только парикмахер Томас Ривера да учительница местной школы Эва Кабрера изволили задержаться по вполне недвусмысленным причинам. Глядя из-за своего столика за тем, как опускалась эта женщина, Габриэль отбросил намерение дождаться ухода по комнатам каждой «фишки» и, с трудом сдерживая кривоватую гримасу, тихо проскользнул к особняку. Эву он знал несколько лучше, нежели остальных, и ее образ жизни, слабо сочетающийся с ангельской внешностью красавицы, был одной из тех немногих вещей, что еще оставались способны вызывать эмоции личного характера у шерифа.

Однако близился рассвет и, если парочка в саду, видимо, не боялась его неожиданно встретить, вызывая гнев Хозяина, то Габриэль относился ко всему куда серьезнее. Более не оборачиваясь, он ушел искать комнату для ночлега, благо, расположение комнат в особняке он знал досконально.

Дон Хуан просидел в кресле до рассвета, не открывая глаз, лишь изредка затягиваясь еле тлевшей в его пальцах бесконечной самокруткой. Можно было бы подумать, что он спит, но лишь только тьма с восточной стороны начала окрашивать в чуть более светлые оттенки, он открыл глаза, поднялся и твердыми шагами отправился к дому. Там он зашел в уборную, сполоснул руки и лицо, и, достигнув своей комнаты, сдернул с кровати одеяло, и, завернувшись в него, лег на пол рядом с кроватью и мгновенно уснул крепким, совершенно не стариковским сном.

Игра? А что, это может быть интересно, и даже то, что ставкой служат жизни, Марию не пугало - собственной жизнью она никогда не дорожила, чужими и подавно.

Прогулявшись по саду, она вернулась в дом и нашла предназначенную ей комнату. Журналы, шахматы, заставленный разнокалиберными бутылками бар - здесь было все, чтобы время от рассвета до заката прошло быстро и незаметно.

Наступил вечер и дон Хуан спустился в сад. Он не думал о словах хозяина дома, затеянная им и его спутницей игра казалась старику ребячеством, а то, что фишками в этой детской забаве стали те, кого колдун пригласил себе в гости было, с точки зрения дона Хуана, достаточно справедливо. Он наградил их бесценным даром, пришла пора платить добром за добро. Но в любом случае, для начала стоило помочь господину, даже если и самому дону Хуану эта игра кажется и не очень интересной.

Старик ополоснул лицо и руки в одном из украшавшем сад фонтанов, устроился за столик, полускрытый от посторонних глаз листвой, отсыпал из кисета немного курительной смеси на сухой табачный лист, и принялся сворачивать себе сигарету, планируя понаблюдать за теми, кто станет появляться в саду.

В принципе, Мариэлле было плевать на то, что затеял господин. Ее задача сделать так, как он пожелает. Жить - значит жить. Умереть - значит умереть.

Поэтому, выкинув все эти мысли из головы, она спустилась в сад. Народ начал по-тихоньку подтягиваться. Помахав всем рукой, девушка направилась на прогулку по саду, рассматривая цветы.

Алехандро Риос вновь появился в саду поместья, когда уже совсем стемнело. Легкий ветерок шелестел листьями на деревьях, цветы Эрнесто наполняли воздух нежным ароматом, от нагретых за день солнцем каменных стен веяло теплом, и это мирная идиллия настолько не вязалась с ситуацией, в которой оказались пятнадцать гулей сеньора де Лара, что Алехандро захотелось потрясти головой, отгоняя наваждение. Но, напомнил он себе, нельзя сейчас позволять себе сомнения: на всех возложена ответственность, и каждый должен стремиться угодить своему господину. Даже тот, кто уже сменил господина на госпожу.

Риос улыбнулся Мариэлле и Марии, кивком поприветствовал старика Хуана Карлоса, чей род деятельности в городке все эти долгие годы так и оставался за гранью пониманию Алехандро (впрочем, большинство его размышлений на эту и подобные темы никогда не длились долго и всегда заканчивались мыслями о том, что господину виднее), и устроился за столиком. Идеально начищенные бокалы (Риос машинально поискал взглядом Хуаниту Санчес) он отодвинул в сторону, положил на столик шахматную доску и принялся неторопливо расставлять фигуры. Риос понимал одно: сейчас им всем нужно ждать, а если он чему-то и научился за три с лишним десятка лет, проведенных в Сомбра-Сангранте, так это ждать.